Читать книгу - "Книга утраченных сказаний. Том I - Джон Рональд Руэл Толкин"

расходовала его, возжигая на небесах яркие звезды к приходу эльдар и в иные времена. Паче того, Древо Сильпион приносило росу-свет не столь обильно, как то было в обыкновении у Лаурэлин; но поскольку от росы Сильпиона не исходил жар и не отличалась она своевольством огня, то боги и эльфы всегда нуждались в ней для всякого волшебства, употребляя ее для всего, что творили, и в этом нолдоли всех опережали.

Золотой свет даже боги не смогли целиком приноровить к своим нуждам и только сбирали его либо в великий Кулуллин к вящей прибыли его источников, либо в иные великолепные сосуды и даже озера возле своих палат — ради великого его блистания и благотворной силы. Говорят также, что первые творцы самоцветов и наиславнейший из них — Фэанор — единственные из эльдар ведали секрет работы с золотым светом, но к знанию сему прибегали весьма нечасто, и вместе с ними сгинуло оно с Земли. Но неисчерпаемого источника золотого сияния тоже не стало, ибо Лаурэлин не роняла боле своей сладкой росы. Исходя из сего и составил Манвэ свой замысел, по образу того, как древле Варда сеяла звезды. Ибо каждой звезде даровала она сердце серебряного пламени, помещенное в сосуд из хрусталя либо бледного стекла или сотворенный из немыслимых веществ нежнейших тонов: иные из этих сосудов были подобны ладьям и благодаря заключенному в них свету подымались в Ильвэ, хотя и не могли они воспарить в темные и разреженные пределы Вайтья, что все окружает собой. Крылатые духи неимоверной чистоты и прелести — легчайшие из сияющих хоров манир и сурули, что обитают в чертогах Манвэ на Таниквэтиль или путешествуют со всеми ветрами мира — восседали в тех звездных ладьях, направляя их причудливыми путями высоко над Землей, и Варда нарекла их именами, но лишь малая часть их ведома.

Иные сосуды, схожие с полупрозрачными светильниками, мерцали над миром в Ильвэ или на самой границе слоя Вильна и воздуха, коим мы дышим, и они трепетали и мигали из-за дуновения верховых ветров, но пребывали там, где висели, и не двигались с места. Некоторые из них были столь велики и прекрасны, что боги и эльфы ценили их превыше всех своих сокровищ — вот откуда творцы драгоценных камней почерпнули свое вдохновение. Столь же сильно любим был и светивший на западе Морвиньон, чье имя означает «сумеречный отблеск», а о том, как поместили его на небеса, рассказывают много историй; и Ниэллуин, сиречь Лазурная Пчела, что по сию пору виден людям осенью и зимой, пылая подле ног Тэлимэктара, сына Тулкаса, предание о коем еще не поведано.

— И хотя краса звезд, — молвил Линдо, — увлекла меня далеко, но все же не сомневаюсь я, что в том великом слове, красноречивейшем из всего, что когда- либо возглашал Манвэ богам, упомянул он о звездах с еще большей нежностью, нежели я. Ибо ведайте, что сим желал он привлечь сердца богов, дабы те обдумали его замысел, и, молвив о звездах, так завершил он свою речь:

— И сие будет, — рек Манвэ, — третья попытка богов принести свет во тьму, ибо и Светильни севера и юга, и Древа равнины погубил Мэлько. Лишь в воздухе не властен Мэлько чинить зло, и посему таков мой совет: построим же судно, наполненное до краев золотым светом и сбереженной росой Лаурэлин, так что поплывет оно, подобно великой ладье, высоко над темными царствами Земли. И пролягут его далекие пути по воздуху, и изольет оно свой свет на весь мир меж Валинорэ и восточными брегами.

И Манвэ предумыслил, дабы сияющая ладья странствовала меж востоком и западом, ибо Мэлько владел севером, а Унгвэлиант — югом, в то время, как на западе простирался Валинор и благословленные королевства, а на востоке — обширные темные земли, что алкали света.

— Сказано, — изрек Линдо, — что хотя иные из богов в силу своей природы могли, буде пожелают, с великой стремительностью путешествовать чрез Вильна и нижние слои воздуха, но никто среди валар: ни сам Мэлько, ни иные, кроме лишь Манвэ, Варды и их народа, — не могли преодолеть те пределы: ибо рек Илуватар, когда отпустил он богов в мир по их желанию, что навечно пребудут они в мире, единожды войдя в него, и не покинут его до самого Великого Конца, сплетясь с нитями судьбы его и содеявшись его частью. И лишь одному Манвэ, ведая чистоту и величие его сердца, даровал Илуватар власть посещать запредельные высоты и дышать великой ясной Светлостию, что простирается столь высоко над землей, что ни тончайшая пыль, ни слабейшие запахи, ни отдаленное эхо песен и скорбей мира не проникают туда; но далеко внизу, под звездами бледно сияет земля, а тени, отбрасываемые Солнцем и Луной, движущимися к Валинору и прочь от него, трепещут на ее лике. Туда часто приходит Манвэ Сулимо и, поднявшись высоко над звездами, взирает на мир с любовью, и весьма близок он сердцу Илуватара.

Но сие всегда причиняло и поныне причиняет великую досаду Мэлько, ибо никоим способом не может он покинуть лоно земли, и, верно, вы еще узнаете, сколь сильно возросла его зависть, когда отправились в странствие сияющие суда. Но ныне надлежит сказать, что столь волнительными оказались слова Манвэ и столь великой — их мудрость, что[прим.11]большая часть богов сочла его цель благой, и молвили они:

— Пусть ныне Аулэ и весь его народ примутся за создание сей светоносной ладьи, — и немногие говорили иначе, хотя сказано, что Лориэн остался недоволен, убоявшись, что исчезнут тенистые и тихие убежища, да и Вана мало о чем могла мыслить, ибо велико было ее суетное желание увидеть, как снова воссияют Древа.

Тогда изрек Аулэ:

— Возложили вы на меня задачу величайшей трудности, но сделаю я все, что в моих силах.

И просил он о помощи Варду, что создала звезды, и они вдвоем отправились прочь, надолго затерявшись во мраке.

Далее повествуется о том, как Аулэ и Варда не смогли изобрести вещество, которое было бы одновременно «достаточно легким, дабы парить в воздухе, и достаточно прочным, чтобы нести сияние Кулуллина»; и когда об этом стало известно, Вана и Лориэн просили, чтобы Манвэ, чей замысел потерпел неудачу, повелел Йаванне попытаться исцелить Древа.

Тогда, наконец, повелел Манвэ, дабы Йаванна прибегла к своей силе, она же противилась, но ропот народа принудил ее, и попросила она о сиянии белом и золотом; но Манвэ и Аулэ уделили ей всего лишь