Читать книгу - "Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография - Арсений Александрович Замостьянов"

первые дни продаж доходило до жестоких драк, до смертоубийства. Так случилось и в Москве — в первый же день продаж 30-градусной. С этим государство вынуждено было бороться — с помощью ведомства того же товарища Семашко.

Конечно, гурманов и знатоков «красивой жизни» 30-градусная «новоблагословенная» «беленькая» не устраивала. Они тосковали по царским временам и удовлетворялись домашними напитками. Что ж, очень скоро власть разрешила и классический «градус». Декрет Совнаркома СССР от 28 августа 1925 года «О введении в действие положения о производстве спирта и спиртных напитков, и торговли ими» разрешал торговлю 40-градусной водкой. А 5 октября того же года ввели винную монополию — так в условиях НЭПа государство обеспечило себе надежный заработок на спиртном.

Производители задумывались и о качестве спиртных напитков, и об ассортименте — на все вкусы. Крепость «русской горькой» колебалась: 30, 38, 40, даже 50 градусов, но народ в основном предпочитал 40-градусную, которую тоже по инерции называл «рыковкой» — только уже без издевки. И верно: Рыков по-прежнему контролировал производство и распространение спиртного. 38-градусная «белая» вызывала такие остроты: «Встречаются на том свете Ленин и Николай II. Бывший царь спрашивает: „Что, Владимир Ильич, и ваши водочку выпустили? И сколько градусов? 38? И стоило из-за двух градусов революцию делать? Ведь можно было столковаться…“»

Шутки шутками, но выпуск водки стал для многих приметой возвращения мирной жизни с ее привычными частными радостями, семейными застольями, праздниками.

Нэпманы выпускали яркие открытки: на одной из них мужчина с плотоядной улыбкой держал в руках рюмку, а подпись гласила: «Водочка! Голубушка!..» На второй изобразили дородную даму, а подпись все разъясняла:

Самогоночкой кормилась,

Всегда денежка водилась.

Выпустили водку —

Обидели сиротку…

Бутылку объемом 0,1 литра в народе в шутку назвали «пионером», 0,25 литра — «комсомольцем», а 0,5 литра — «партийцем». Но сохранялись и дореволюционные названия, хорошо знакомые нам по юмористической литературе: сороковка, жулик, мерзавчик. В то время ходил и такой анекдот: в Кремле каждый играет в свои карты: Сталин — в «короли», Крупская — в «Акульку», а Рыков — в «пьяницу». Подобным шуткам не было конца… Самая остроумная из них, пожалуй, такая: «После смерти Ленина Рыков с горя запил. И пьет, и пьет, и пьет…» Алексей Иванович не был трезвенником, это правда — хотя не позволял себе и запойного пьянства. Но к выпуску водки в 1924–1925 годах вернулся бы любой грамотный управленец. Сухой закон и так затянулся почти на десять лет.

Рыков не без лукавства утверждал, что к выпуску крепких спиртных напитков, в том числе и «русской горькой», правительство побудили «не столько доходные соображения, сколько невозможность… победить самогонщика». Он говорил: «Выпуск водки является одним из способов борьбы с самогоном… Пока мы не можем искоренить всякое потребление водки — лучше давать ее от государства». Конечно, все было не совсем так: правительству просто требовались деньги, к тому же свободная продажа увеселительных напитков повышала популярность новой власти в самых широких кругах, включая пролетариат, ведь, по словам Маяковского, «класс — он тоже выпить не дурак».

5. Борьба с зеленым змием

Но большевики слишком долго обвиняли царскую власть в спаивании народа — и в одночасье забыть это их сторонники не могли. Чтобы избежать обвинений в оппортунизме, они, параллельно с возвращением на прилавки спиртного разнообразия, усилили борьбу с алкоголизмом — медицинскую и милицейскую. В июне 1926 года ЦК ВКП(б) издал тезисы «О борьбе с пьянством». Серьезный документ, основополагающий и директивный для того времени, к которому Рыков имел прямое отношение.

Основными мерами по борьбе с этим социальным недугом признавались принудительное лечение хронических алкоголиков и не менее напряженная, чем в годы Гражданской войны, борьба с самогоноварением. Суть тезисов вскоре обрела силу закона.

В сентябре 1926 года вышел декрет СНК РСФСР «О ближайших мерах в области лечебно-предупредительной и культурно-просветительной работы с алкоголизмом». Он предусматривал развертывание борьбы с самогоноварением на государственном уровне, развитие антиалкогольной пропаганды, введение системы принудительного лечения алкоголиков. Повсюду организовывались Комиссии по оздоровлению труда и быта (КОТИБы — это была одна из популярных аббревиатур того времени). Члены этих комиссий, получившие название «наркодружинников», организовывали «показательные суды» над алкоголиками, противоалкогольные вечера, с обязательными докладами медиков и «живой газетой» местного коллектива самодеятельности. 16 февраля 1928 года в Москве, в Колонном зале Дома союзов, на собрании «энтузиастов борьбы» было создано весьма представительное Общество по борьбе с алкоголизмом. В президиум этой славной организации вошли герой Гражданской войны Семен Буденный, поэты Демьян Бедный и Владимир Маяковский. Руководил обществом Николай Семашко, старый приятель Алексея Ивановича и во многом его единомышленник. А Рыкову пришлось одновременно и координировать работу этой боевой организации, и развивать производство спиртных напитков.

Это один из диалектических парадоксов советского времени, который при любых маневрах власти вряд ли удалось бы разрешить без моральных потерь: провести индустриализацию без «пьяного бюджета» невозможно. Но и критику царского режима, «спаивавшего народ», нельзя было прекращать. Что в результате? Примерно раз в три года, если не чаще, в стране начиналась пропагандистская кампания против пьянства, «за трезвый быт». Как снова не вспомнить Маяковского — агитатора, горлана, главаря и досконального комментатора эпохи?

Мы пафосом новым упьемся допьяна,

Вином своих не ослабим воль.

Долой из жизни два опиума —

Бога и алкоголь!

Сам поэт трезвенником, как известно, не был, впрочем, как и горьким пьяницей. Но направление пропагандистского пафоса само по себе показательно.

Тем временем производители водки небезуспешно старались повысить качество «беленькой». Над советской «новоблагословенной» к концу 1920-х уже не смеялись.

6. По плану Сталина

В самом конце 1920-х генеральный секретарь перехватил у Рыкова инициативу по этому вопросу (мы увидим, что и по многим другим). В письме к Молотову 1 сентября 1930 года Сталин изобретательно витийствовал: «Откуда взять деньги? Нужно, по-моему, увеличить (насколько возможно) производство водки. Нужно отбросить прежний стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны страны… Имей в виду, что серьезное развитие гражданской авиации тоже потребует уйму денег, для чего опять же придется апеллировать к водке». Рыков это понимал и давненько предлагал нечто схожее. И его снова привлекли к этому делу — на этот раз не как инициатора, но как главного исполнителя воли партии.

Результат известен. 15 сентября 1930 года Политбюро приняло решение: «Ввиду явного недостатка водки, как в городах, так и в деревне, роста в связи с этим очередей и спекуляции, предложить СНК СССР принять необходимые меры к скорейшему увеличению