Читать книгу - "История «Майн Кампф». Факты, комментарии, версии - Вернер Мазер"

Пункт 9 Программы НСДАП: «Все граждане государства должны иметь равные права и обязанности».

Статья 109 Конституции рейха: «Все немцы равны перед законом. Мужчины и женщины имеют принципиально одинаковые гражданские права и обязанности».

Пункт 10 Программы НСДАП: «Первая обязанность каждого гражданина государства — духовно или физически трудиться. Деятельность каждого не должна противоречить интересам общества, а осуществляться в интересах общего и на пользу всех».

Статья 163 Конституции рейха: «Каждый немец должен без ущерба для его личной свободы, исполняя нравственный долг, так применять свои духовные и физические силы, как этого требует общество…»

Пункт 15 Программы НСДАП: «Мы требуем широкого развития обеспечения старости».

Статья 161 Конституции рейха: «Для поддержания здоровья и работоспособности, зашиты материнства и заблаговременной подготовки к материальным следствиям старости, слабости и превратностей жизни рейх создает крупный страховой фонд при участии застрахованных».

Пункт 17 Программы НСДАП: «Мы требуем земельной реформы, соответствующей нашим национальным потребностям, принятия закона о безвозмездной экспроприации земли для общеполезных целей, упразднения арендной платы за землю и недопущения спекуляции землей».

Статья 155 Конституции рейха «Распределение и использование земли контролируется в интересах государства, […] землевладения, приобретение которых необходимо для удовлетворения потребности в жилье… конфискуются в случае злоупотребления ими»

Статья 156 Конституции рейха «Рейх с помощью законов может переводить хозяйственные предприятия в общественную собственность без ущерба для ее владельца, с выплатой компенсаций…»

Пункт 20 программы НСДАП «Чтобы обеспечить каждому способному и прилежному немцу получение высшего образования […], государство берет на себя заботу об основательном расширении всей нашей системы образования… Мы требуем образования и совершенствования особо способных детей бедных родителей, независимо от их сословия или профессии, за государственный счет»

Статья 146 Конституции рейха «…При приеме ребенка в определенную школу, в основном, берутся во внимание его способности и склонности, а не материальное или общественное положение, или религиозные убеждения его родителей… Для поступления в средние и высшие школы менее обеспеченных, рейх, земли и общины предоставляют общественные средства… до конца обучения, особенно… родителям тех детей, которые признаны рекомендуемыми для средней и высшей школы»

Пункт 21 программы НСДАП «Государство заботится о здоровье народа путем защиты матерей и детей, запрещения труда несовершеннолетних…»

Статья 119 Конституции рейха «…Материнство имеет право на защиту государства»

Статья 122 Конституции рейха «Юношество должно быть защищено от эксплуатации, а также от моральной, духовной или физической безнадзорности…»

Коммунисты, которых Гитлер называл предателями родины, послали своего в то время широко известного оратора Рут Фишер разъяснить националистически настроенным студентам причины бедственного положения родины: «Кто выступает против еврейского капитала… уже является классовым борцом… топчет ногами еврейских капиталистов, вешает их на фонарных столбах»50. В 1923 году Гитлера не интересовало объединение всех национальных сил в поддержку правительства рейха, что питало подозрения о его как левых, так и правых представлениях, а также о его пребывании на денежном содержании Франции31. Уже в этой ситуации было очевидно, что Гитлер судьбу нации ставит ниже своего успеха и претворения в жизнь своего мировоззрения. Между этим решением и его часто цитируемым после 1945 года высказыванием, что германский народ исчезнет из истории, если он не будет бороться, в чем он был убежден, имеется лишь небольшое различие.

Если Гитлер был убежден, что его цель не может быть достигнута прямым путем, он не только прибегал к компромиссам, но и на время открыто действовал вопреки своему учению, даже если ему требовалось себя и свое мировоззрение называть ложью52. В подобных случаях мнение народа интересовало его очень мало, и, из-за этого также, диктаторские полномочия в его руках становились еще опаснее. 25 марта 1939 году газета «Таймс» точно подметила: «В своих комментариях о массах он так же циничен, как наши… рекламные тексты». От народа, с историей которого он себя постоянно и открыто идентифицировал, требовал, чтобы тот ему доверял и верил, что Гитлер один знает и точно выполнит поручение своего народа самым лучшим для народа и рейха образом. Всегда, до конца своей жизни, он был могучим на словах и в любое время готовым убеждать своих сторонников в том, что он действует «правильно», даже, если им многое непонятно или кажется ошибочным. Свою необычно долгую и ставшую прямо легендарной, личную удачу, он также использовал как доказательство своего «призвания», данного провидением53, например, его непостижимая уверенность, с которой он действовал в марте 1936 года, после неожиданно счастливого для него исхода внешнеполитического решения, названного им «фантастическим»54. Целенаправленно и ловко он использовал речи и интервью как одно из средств руководства и официальной политической ориентации. Устное слово, которое он как политик всю жизнь предпочитал письменному, стало своего рода «важным средством выдачи указаний и стилем дипломатии; в первую очередь, оно служило для улаживания отношений внутри страны и с заграницей, а также диалектическим средством сделок с другими странами»55. Гитлеру мало мешало то обстоятельство, что его устные высказывания не всегда совпадали с его формулировками в «Майн Кампф», и он постоянно отклонял предложения — изменить свои мировоззренческие тезисы в письменном виде, если они больше не соответствовали духу времени.

Несомненно, было неумным с его стороны, когда он в 1924/25 году, еще дипломатически неопытный тридцатипятилетний человек, написал в своей книге то, о чем он должен был бы умолчать, если бы был опытным политиком. Как государственный деятель теперь он вел себя уже по-другому, чем прежде, и больше не был готов открыто объяснять, что он планирует и к чему стремится. После того как он долгое время много говорил и писал то, что ему позднее навредило, он пришел к убеждению, которое он, впрочем, высказал только тогда, когда удача уже покинула его, что каждый политик должен уметь «говорить, но ничего не сказать»56.

Совершенно очевидно, что многое также и после 1933 года осталось закрытым от общественности. Например, Гитлер, с его новым инструментарием для проведения внешней политики, из-за его связанности Веймарской конституцией, не мог быстро отказаться от международных обязательств и внутриполитической практики. Он был вынужден идти на тактические уступки, когда хотел проводить во внутренней и