Читать книгу - "Плачь, Маргарита - Елена Евгеньевна Съянова"

Гели курила, морщась от дыма и наивности подруги. Ну как ей объяснить — такой тонкой, умной, возвышенной, — что бывают совсем другие чувства и совсем другие сердца! Объяснить ей это — значило бы не просто предостеречь… Это значило бы бросить тень на ее мир, в котором пока все так чисто и солнечно. Конечно, ее Роберт тоже не принц из сказки, но он живой, с ним интересно и весело, в него можно влюбиться до беспамятства.

— А помнишь ту ночь! — воскликнула она, вдруг забывшись. — Помнишь, как Вальтер заговорил о нацистах? Что достаточно одного, чтобы все испортить? И что они все кретины! Я сначала испугалась, а потом мне стало так весело! Помнишь, Вальтер сказал Роберту: «Вы, наверное, наших нацистов никогда не видели».

Обе засмеялись.

— А помнишь, как мы мчались через парк? — сквозь смех спрашивала Маргарита. — Я думала, мы сейчас врежемся!

— Это мы от охраны удирали. А они все равно нашли. Помнишь, «в костюмчиках с иголочки»!

— А помнишь, как мы летели над горами — и взошло солнце?

Они взялись за руки и посмотрели друг другу в глаза.

— Грета, что же будет?.. — одними губами спросила Ангелика.

— Нам нужен союзник, — отвечала решительно Маргарита. — Или два.

— Но кто же? Здесь нет никого.

— А мой брат?

— Что ты! — Гели задохнулась. — Даже не шути так!

— Ты думаешь, он тебя выдаст дяде?

— Он не «выдаст»! Это другое! Просто он всегда на стороне Адольфа. Понимаешь? Всегда!

— Нет, не понимаю!

— Грета, дай мне слово, поклянись мне, — Гели два раза встряхнула ее руку, держа за запястье, — никогда, никогда, ничего не говорить Рудольфу о Вальтере! Никогда! Ничего!

— Если ты требуешь…

— Я прошу! Я умоляю! Я на колени встану!

— Прекрати. Если ты считаешь его таким подлецом…

— Подлецом? Да он лучше всех! Он и Эльза! Они для меня как боги! Я… молюсь на них! Я же… всю жизнь мечтала, чтобы у меня было что-нибудь подобное! Господи, как тебе объяснить! — Она снова схватила сигарету и бросила. — Грета, выслушай меня и поверь! Просто поверь, если еще не понимаешь. Ты попала в другой мир! В нем есть только один закон. Его имя — фюрер! Так живет вся партия, все!

— В политике — пусть, но в личной жизни…

— Они не разделяют свою жизнь!

— Я не понимаю…

— Это нельзя понять! В этом нужно жить!

— Неужели ты хочешь сказать, что если я попрошу Роберта тебе помочь, то он начнет с того, что доложит об этом твоему дяде?!

Скорее всего, так оно и было бы. Но сказать «да» сейчас значило бы оскорбить Лея, а это было несравнимо больше, нежели оскорбить Рудольфа.

— Просто ответь, как ты думаешь, — попросила Грета.

— Я думаю… он обязан это сделать. Или уйти.

Маргарита долго молчала. На ее нежном лице проступало печальное изумление. У Ангелики все дрожало внутри. «Что я наделала! — ужаснулась она. — Ведь я же все испортила!»

— Грета, послушай! — начала она, преодолев смятение. — Одной мне все равно не справиться. Кто-то должен мне помочь — кто-то, у кого есть сила и власть. Если ты решишься сказать Роберту, если ты решишься поставить его…

Маргарита вскинула голову.

— Поставить его перед выбором, ты хочешь сказать? Да, решусь! Да, я это сделаю! Я верю ему. Если он даст мне слово, то сдержит его.

— Только сначала предупреди, расскажи, какого слова ты просишь, — вздохнула Ангелика. — Так будет честней.

Гитлер уезжал. Перед отъездом Гиммлер, прощаясь с Гессом, предупредил, что оставляет здесь тридцать лучших своих парней, и настойчиво просил их услугами не пренебрегать. Гитлер, услышав эти слова, от себя добавил просьбу к Рудольфу проследить за коллегами, которые оба в плане охраны «полные анархисты».

— И вообще, Руди, обстоятельства так сложились, что этих двоих хорошо бы развести на время. Не думаю, что они возненавидели друг друга, пожалуй, нет, но напряжение сильное. Со временем у каждого будет своя епархия, — продолжал он уже в машине, когда Рудольф сопровождал его на аэродром. — Если, как мы с тобой решили, создавать три основных отдела, то кого ты видишь рядом с собой?

— Как раз эту парочку, — усмехнулся Рудольф. — Политотдел мой, пропагандистский — Геббельс, орготдел — Лей. Только нужно помнить, что еще есть Штрассер.

— И захочешь — не забудешь, — проворчал Гитлер. — Штрассер себя еще покажет, и на этот раз я не стану церемониться. Я его уничтожу. Да! Не смотри так! Тогда именно Лею придется принять наследство. Можешь его об этом предупредить. Он не такой чистоплюй, как ты, да и к Грегору, по-моему, нежных чувств не питает. Во всяком случае, я не замечал. — Он посмотрел на Гесса.

— Я тоже, — поспешно кивнул тот.

— Ты объясни ему при случае, что в этом деле мне больше не на кого опереться. Вы двое да Геринг… Остальные все побывали в объятиях Штрассеров. У меня к тебе еще просьба. — Гитлер понизил голос. — Присмотри за Ангеликой. У нее опять настроение переменилось. Не пойму, с чего вдруг. Не влюбилась ли?

— Она Эльзе писала, что они с Гретой не выходят никуда. Раз только были в театре с Робертом.

Гитлер хотел что-то спросить, но, передумав, отвернулся к окну. Настроение у него портилось по мере приближения к аэродрому — фюрер не любил полетов.

Когда они прощались, Адольф как будто опять собрался спросить что-то, но только головой покачал и повторил просьбу присмотреть за Ангеликой.

Рудольф с этого и начал. Вернувшись к Кренцам, он тотчас пошел взглянуть, что она делает. Но этого не понадобилось: голос Ангелики был слышен еще на лестнице — она занималась вокальными упражнениями вместе с Маргаритой, которая в свое время также училась пению. Рудольф отправился в другое крыло дома, где теперь стояла тишина. Нужно было поблагодарить хозяев за гостеприимство и перебираться с девчонками в гостиницу, поскольку ему казалось неудобным задерживаться здесь после завершения операции.

Адвоката не было дома. Его супруга сидела в гостиной расстроенная и, услыхав первые фразы Гесса, огорчилась еще больше. Но, поняв, что гости собираются покинуть не сам город, а лишь ее дом, проявила решительность:

— Нет, нет, пожалуйста, я вас прошу остаться. Если возникли какие-то неудобства, то мы их немедленно устраним. Я, конечно, не смею настаивать, но я очень прошу. Видите ли, — продолжала она, заметив некоторое недоумение в глазах Рудольфа, — баронесса фон Шредер устраивает послезавтра прием в честь счастливого выздоровления моего бесподобного брата, и Роберт обещал на нем быть. Так или иначе, он еще здесь задержится, а я… я просто не знаю, что мне делать с ним. Я за него отвечаю, но я не справляюсь. Он меня совершенно не слушает!