Читать книгу - "Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен"

привлечения на службу королю незнатных людей, англичан, знакомых с Нидерландами, таких как йоркский купец Джон из Вуме, который, возможно, был фламандцем по происхождению; или различных советников и клерков, которых Эдуард III или его агенты нанимали на континенте между 1337 и 1340 годами. Главный агент Эдуарда III на континенте, Джон из Трандестона, возможно, был норфолкцем по рождению, но по усыновлению он был немцем из Кельна[303].

В середине сентября 1336 года Трандестон был отправлен с первой миссией к графам Эно, Юлиха и Гельдерна. Он отправился туда по инициативе королевского Совета, поскольку сам Эдуард III находился в Шотландии и не был в курсе событий. Поэтому маловероятно, что Трандестон привез с собой какие-то очень радикальные предложения. В конце октября 1336 года он провел две недели при дворе Вильгельма д'Эно в Валансьене. Почти наверняка именно тогда впервые были обсуждены планы на следующие три года. В течение первых трех месяцев нового года на территории империи действовало не менее трех самостоятельных английских посольств. Сам Трандестон посетил фламандские города и княжеские дворы Нидерландов, причем некоторые из них по нескольку раз. Другое посольство, состоявшее из одного из придворных рыцарей Эдуарда III и старшего клерка казначейства, охватило более обширную территорию, включая Нидерланды и Рейнланд. Третий тайный агент, монах-августинец Джеффри из Молдона, работал с княжескими дворами Шалона, Бург-ан-Брес и Савойи — имперских территорий на восточной границе Франции, которые надеялись привлечь на сторону Эдуарда III, несмотря на традиционную привязанность этих франкоязычных регионов к французской короне. Расходы на оплату и взятки приблизились к 3.000 фунтов стерлингов — огромная сумма. Эти люди путешествовали скромно, как того требовал характер их дел. Инструкции им, как правило, передавались из уст в уста, а их работа неясно упоминалась в английских записях как "некоторые секретные дела короля"[304]. Но столь бурная дипломатическая деятельность вряд ли могла остаться незамеченной. Филипп VI по понятным причинам был немногословен в отношении источников получаемой информации, но представляется возможным, что багаж английского дипломатического агента был вскрыт и исследован в восточной Бургундии, и почти наверняка доклады поступали от одного из советников Вильгельма д'Эно[305].

К весне 1337 года необходимость в секретности отпала. Вильгельм д'Эно объявил о своем намерении созвать большую дипломатическую конференцию в своей столице в Валансьене 4 мая 1337 года. На эту конференцию планировалось пригласить не только союзников и потенциальных союзников Эдуарда III, но и представителей Филиппа VI и тех князей Нидерландов, таких как граф Фландрии и епископ Льежа, которые явно находились в лагере Филиппа VI и вряд ли поддержали бы нападение на него. Вильгельм, который не был наивным человеком, не мог ожидать прибытия этих персон. Он пригласил их для того, чтобы оправдать свое собственное поведение. Если должна была начаться война, в которой Эно будет сражаться вместе с английским королем против Франции, то нужно было сделать так, чтобы ясно было видно, что именно Филипп VI отверг мир[306].

Собственные предложения Эдуарда III были сформулированы в течение апреля 1337 года. В начале месяца Трандестон вернулся с континента в компании представителей графов Эно, Гельдерна и герцога Брабанта. Они провели несколько дней в Лондоне, принимая великолепные подарки и участвуя в развлечения, пока король совещался со своим Советом. 15 апреля был объявлен состав английской делегации: Генри Бергерш, епископ Линкольна, который был ее старшим членом, и два новых графа, наиболее приближенных к королю, Уильям Монтегю, граф Солсбери, и Уильям Клинтон, граф Хантингдон. Бергерш был важным выбором. Как член королевского Совета он был вовлечен в дипломатические маневры последних шести месяцев, и теперь начинались дни его наибольшего влияния. Он был главным архитектором английской внешней политики с этого момента и до своей преждевременной смерти в конце 1340 года, достаточно долго, чтобы стать свидетелем как первоначального триумфа своих планов, так и их окончательного, катастрофического провала. Как и Стратфорд, которого он недолюбливал и сместил, Бергерш был мирским церковным политиком, амбициозным, коварным и беспринципным. Он не был человеком, на чьи суждения можно было бы положиться при взвешивании баланса между миром и войной, и это многое говорит о выборе министров Эдуардом III: пока мир с Францией оставался возможным, влияние Бергерша на внешнюю политику оставалось незначительным. Но как исполнитель военной политики, когда дело дошло до этого, Бергерш был на высоте. Он был, по меткому выражению одного современника, "гениальным советником, дерзким и гладким".

Посольство Бергерша выполняло две функции. Во-первых, он должен был в нужный момент передать Филиппу VI или его представителям ультиматум, который был подготовлен в Парламенте. Во-вторых, он должен был вооружить своего хозяина континентальными союзами, которые потребуются в случае, если Филипп VI проявит упрямство или вообще не пойдет на переговоры. Конечно, можно было надеяться, что после восьмимесячного эмбарго на экспорт шерсти граф Фландрии согласится стать одним из таких союзников. В качестве возможной приманки был предложен брак одной из дочерей Эдуарда III с наследником графа. Но Бергерш должен был завершить формирование коалиции независимо от того, войдет в нее Фландрия или нет. Средства, которые нужно было использовать, и условия, которые нужно было предложить, оставались на его усмотрение. Он и его коллеги-послы представляли собой заграничное отделение королевского Совета, способного принимать собственные решения, не советуясь с английским двором, и подлежащие лишь ратификации собственной рукой короля, когда все было готово. Эдуард III извлек уроки из дипломатических злоключений последнего десятилетия[307].

Бергерш и его коллеги-послы покинули Англию в последнюю неделю апреля 1337 года и направились прямо в Валансьен. Они не жалели ни сил, ни средств, чтобы произвести впечатление на жителей Нидерландов силой и богатством английского короля. Послам было разрешено получить 2.000 фунтов стерлингов от банка Барди за счет Эдуарда III и 1.000 фунтов стерлингов от Перуцци. В дополнение к этим огромным суммам граф Солсбери взял с собой 5.000 марок (3.333 фунта стерлингов) на случай, если они вдруг понадобятся. Прибытие посольства в Эно было отпраздновано пышными пирами и представлениями. Валансьен был небольшим городком, и его жители были действительно впечатлены. "Люди вышли посмотреть на представление, пораженные таким великолепным зрелищем, — записал Жан Лебель, — англичане не смогли бы потратить больше денег, даже если бы король лично был с ними". Это произвело впечатление не только на зевак из Валансьена. Еще до начала серьезных переговоров граф Солсбери раздал все свои 5.000 марок в виде подарков и пенсий влиятельным лицам[308].

Когда открылась конференция графа Эно, то, к всеобщему удивлению, выяснилось, что на нее явились только те, кто хорошо относился к Эдуарду III. Кроме самого графа Вильгельма и его брата, это были граф Гельдерна, граф