Читать книгу - "Муссолини. История одного диктатора - Альдо Каззулло"

К сожалению, это неправда.

Правда то, что после Освобождения осуждение Муссолини и его наследия было почти единодушным. Ни одна партия, даже умеренные, консерваторы, антикоммунисты, не подчеркивала связь с прошлым. Популистское движение «Обычный человек», чей основатель Гульельмо Джаннини оспаривал монополию на антифашизм у левых партий, выразилось коротко и ясно: «Фашизм заставил всех итальянцев страдать». «Отцы-основатели» – правые и левые, монархисты и республиканцы – постановили, что фашизм нельзя защищать, а тем более восстанавливать.

Это не помешало в последующие годы появлению партии, не особенно большой, но и не слишком маленькой, назвавшейся «Социальным движением», во главе с отдельными второстепенными представителями Республики Сало. Партия делилась на два крыла – атлантическое во главе с Джорджо Альмиранте, поддерживающее НАТО, Израиль, идеи свободного рынка, – и социальное правое, проарабское, антиамериканское и отнюдь не так тщательно скрывающее родство с фашизмом. Это второе крыло вдохновляется деятельностью Пино Раути, основателя движения «Новый порядок». Арестованный по подозрению в массовых убийствах в 1970-х Раути был оправдан за отсутствием состава преступления.

Правее «Социального движения» существовала отдельная политическая вселенная, в которой идеология напряженности сеяла смерть и террор в послевоенной Италии. Не всегда удавалось найти и осудить виновных. Судебная система, однако, установила фашистское происхождение ряда массовых убийств. Пьяцца-Фонтана, Милан, 12 декабря 1969 года – 17 погибли, 88 ранены; Петеано, 31 мая 1972 года – убиты трое карабинеров; Пьяцца-делла-Лоджия, Брешия, 28 мая 1974 года – 8 погибших, 102 раненых; поезд «Италикус», Сан-Бенедетто-Валь-ди-Самбро, 4 августа 1974 года – 12 погибли, 48 ранены; станция Болонья, 2 августа 1980 года – 85 убитых, 200 раненых.

Фашистские или фашизоидные диктатуры правили Португалией до 1974 года и Испанией до 1975 года, когда режим Франсиско Франко, который Муссолини помог установить, закончился смертью каудильо и приходом демократии. До последнего иберийские диктатуры совместно вели кровопролитные войны в Африке – Испанской Сахаре, Гвинее, Мозамбике и Анголе – и отправляли противников на смерть. Последним анархистом, казненным при Франко орудием инквизиции, гарротой, был Сальвадор Пуч-Антик[261]. В то же утро, 2 марта 1974 года, великий художник-антифранкист Жоан Миро после многих репетиций провел итоговую линию на чистом холсте La esperanza del condenado a muerte[262], хранящемся ныне в Барселонском фонде, носящем его имя. Папа Павел VI умолял о помиловании, но каудильо даже не подошел к телефону.

В Греции государственный переворот 21 апреля 1967 года сверг демократически избранное правительство и привел к власти хунту «черных полковников», открыто симпатизирующих фашизму и тесно связанных с итальянским неофашизмом. По меньшей мере две тысячи оппозиционеров подвергли пыткам. Алекоса Панагулиса[263] привязали к столу, и человек, который подошел к нему с железными щипцами в руке, заметил: «Теперь ты пожалеешь, что родился». Самый известный греческий композитор Микис Теодоракис попал в тюрьму, самая известная актриса и певица Мелина Меркури выбрала эмиграцию. Греческий изгнанник Костас Георгакис 19 сентября 1970 года на площади Маттеотти в Генуе поджег себя в знак протеста против диктатуры. Режим отложил возвращение его останков на Корфу на четыре месяца из страха, что это вызовет народные протесты. Имя Георгакиса сегодня совершенно забыто.

Хунта «черных полковников» была свергнута в июле 1974 года после подавления восстания студентов Афинского политехнического университета с помощью танков. Тогда, в ноябре 1973 года, погибли 24 человека. И только когда хунта рискнула начать войну с Турцией за Кипр, военные и американцы наконец вмешались. Многие представители греческого фашистского правительства предстали перед судом и были осуждены.

В те же годы произошли трагедии в Чили и Аргентине. Всенародно избранный президент Чили Сальвадор Альенде погиб (или покончил с собой) 11 сентября 1973 года во время переворота генерала Аугусто Пиночета. Оппозиционеров заперли на стадионе в Сантьяго. Примерно 700 человек спаслись, перебравшись через стену итальянского посольства (спасибо дипломатам), но даже так переворот оставил по меньшей мере 3 тысячи погибших.

Еще больше жертв оставила аргентинская диктатура, абсолютно не скрывавшая отношений с итальянским неофашизмом и масонской ложей Личо Джелли[264], представителя Сало. 30 тысяч desaparecidos[265], «авиарейсы смерти» и диссиденты, сброшенные с самолетов, собаки, обученные терзать и калечить, дети, похищенные у родителей-«выродков», не разделявших идеи режима. Все это произошло в большой стране, где огромная часть населения имеет итальянское происхождение.

Кто в Италии знает эту историю?

Скольким из нас известно, что сейчас в Бразилии у власти военные и там тоже работает политическая полиция, происходят аресты, пытки и казни? Все это вопросы, из которых вытекают другие. От них больше не уклониться.

Почему? Почему среди итальянцев все еще столько фашистов, почему столь многие защищают эту идеологию, столь многие отказываются осуждать фашизм, праздновать его крах? Что еще имеет значение? Скорбь и насилие времени, после марша на Рим? Репрессии режима? Разрушения и поражения Второй мировой войны? Преследования и пытки гражданской?

Обычно мы склонны отвечать, что левые заявили монополию на антифашизм, яростно практиковали его много лет, понятия «антифашист» и «коммунист» стали для нас тождественными. А ведь с фашизмом боролись и правые – Уинстон Черчилль и Шарль де Голль; в Италии, как мы видели, – либералы вроде Джованни Амендолы и Бенедетто Кроче; католики, подобно дону Минцони и Пьеру-Джорджио Фрассати; монархисты – генерал Рафаэль Кадорна и полковник Джузеппе Монтедземоло… Конечно, рядом с ними были социалисты, коммунисты, «Партия действия», но не они одни.

Дело в том, что национальная история волнует, возмущает, вовлекает, особенно когда пересекается с историей семьи. У многих даже после 8 сентября 1943 года отец или дед были фашистами. Признаюсь, мои дед с отцом выросли при фашизме, страстно любили Италию и считали режим Бенито Муссолини синонимом Италии. По мнению моих старших родственников, дуче верой и правдой служил государству. Для меня это очень сложная тема. Для многих это сложный выбор: авторитет отца и дедушки может оказаться более весомым, даже если они добросовестно заблуждаются. Порою выбор делается инстинктивно: отец не может быть неправ. И если я затем обнаружу, что на другой стороне, на той, которая считается правильной, были люди, совершавшие ужасные ошибки и даже преступления, будет ли это означать, что все итальянцы разом из фашистов стали антифашистами, по крайней мере на словах? Нет.

Все это устроено не так. Не такова история Италии.

Никто, на мой взгляд, не обязан стыдиться за другого человека, за предка. Никого нельзя к подобному принуждать. С другой стороны, нам все же следовало бы стыдиться, что именно итальянцы изобрели и экспортировали фашизм, но многие гордятся