Читать книгу - "Выше неба. История астронавта, покорившего Эверест - Скотт Паразински"

Съемочная группа теледокументалистов загоняет нас в угол вопросом о чувствах, которые мы испытываем перед восхождением на вершину. Мне не стыдно признаться, что я напуган и полон сомнений. Как я всегда говорил своему другу Реджану (пока он еще был с нами на горе): «Будет больно!» Планируется раннее утреннее восхождение в Лагерь 3. Надеваю всю верхнюю одежду и надеюсь не попасть под прямые солнечные лучи на стене Лхоцзе.

58-й день. Я не «жаворонок», рано не встаю и вообще предпочитаю теплую постель и медленный переход в вертикальное положение, но Эверест такого не допускает. Вместо этого напяливаю пуховик, еще будучи в спальном мешке, затем быстро расстегиваю молнию, надеваю альпинистские ботинки и ковыляю в палатку-столовую, выстывшую после зябкой ночи, которую я только что пережил. Несколько чашек шерпского чая[348] помогают запихнуть в себя пару пережаренных яиц; приходит время надеть «упряжь» и «кошки». Пар от моего дыхания и из чашки чая конкурируют между собой по плотности. Народ уже собрался: рядом – три женщины-альпиниста из Сингапура, а также Эд, Хайме, Дауэс[349] (ему 66, и он один из старейших мужчин, когда-либо пытавшихся совершить попытку покорения Эвереста), Крис, Майк, Луи и Пол; все проснулись и заканчивают подготовку к подъему в Лагерь 3.

Склон над Лагерем 2 начинается достаточно плавно, и бергшрунд (точка, где ледник, на который мы поднимаемся, отделяется от горы) кажется таким близким, что его можно коснуться, судя по пятнам фонарей, бегающих по нему в этот ранний час. Через 20 минут после начала подъема понимаешь, что мы совсем не приблизились, а ледник стал значительно круче.

Споро прохожу зафиксированные линии страховки вверх по Лхоцзе шагая гораздо быстрее, чем в первом походе в Лагерь 3. В восхождении, которое продолжается 4,5 часа, мы с Дануру обходим всех, с кем сталкиваемся. Оказавшись в лагере, я прекрасно себя чувствую, перекусив и выпил пол-литра черного чая с сахаром. Спина держится, самородок в безопасности в нагрудном кармане, и я думаю, что смогу достигнуть намеченной цели!

К сожалению, в этот день у Пола из Великобритании развивается значительное одышка даже в состоянии покоя, и я диагностирую высотный отек легких. Единственное гарантированно эффективное лечение – спуск, поэтому мы с грустью отправляем его обратно «на кислород». Его экспедиция неожиданно заканчивается на 58-й день, почти не отличаясь от срока моего возвращения в 2008 году. Пол – отличный сильный парень с огромным потенциалом, но для него восхождение на вершину невозможно.

Мы с Эдом с вечера дышим из одного кислородного баллона, по литру в минуту на двоих. Улыбаюсь, когда вижу на цилиндрическом боку отметку «120», сделанную маркером. Для меня это хорошее число (STS-120!) – предстоит великий день! Когда солнце греет нас, сидящих в палатке, система работает отлично. Но когда на землю падает ночной холод, влага от дыхания конденсируется, создавая в маске потеки, похожие на слюни, которые мы передаем друг другу вместе с маской. В конце концов я завязываю на подбородке бандану, чтобы впитывать влагу, но она слишком быстро намокает.

59-й день. Отправляясь в terra incognita – к Лагерю 4 – рвемся вперед, чтобы вернуться на стену. Оставленный нами Лагерь 3 возвышается над всеми остальными, разбитыми на Лхоцзе, прямо под множеством огромных ледяных башен. Начав восхождение раньше всех, можно уберечься от обломков, падение которых порождают восходители, идущие выше. Мы с Дануру облачены в скалолазные шлемы, которые должны защитить нас.

Снова выхожу на стену, и мы быстро приближаемся к известняковой структуре, известной как «Желтая кромка»[350], широкому траверсу вверху и сланцевому «отрогу Женева»[351]. Для пересечения «Желтой кромки» и «отрога Женева» приходится совершать крутое восхождение по смеси снега, камня и льда. Если ставить кошки на наклонные каменные плиты аккуратно, его можно пройти без происшествий.

Как это ни странно, но чем выше мы поднимаемся, тем увереннее я чувствую себя. Добравшись до «Желтой кромки», я устанавливаю личный рекорд высоты, а наш ритм и шаг позволяют обогнать нескольких шерпов, также направляющихся в Лагерь 4. Начинаю думать, что могу на самом деле покорить этого зверя.

Продолжаю 10–15 минут двигаться вдоль вершины «отрога Женева», преодолевая отметку в 8 тысяч метров над уровнем моря – так называемую «Зону смерти», выше которой тело не может больше поддерживать свою работоспособность сколь-нибудь долго – и, наконец, получаю возможность увидеть вместе Южную или Треугольную стену и Юго-восточный хребет. Слегка спустившись, наконец, сворачиваю за угол и вижу огромный валун, о котором мне рассказал товарищ по команде Джон Голден. Это означает, что «Южное Седло» и Лагерь 4 очень близко!

Чувствуя себя достаточно уверенно на двух литрах дополнительного кислорода в минуту, изучаю пустыню, которую представляет из себя «Южное Седло», прежде чем остановиться. Район размером с два или три футбольных поля, каменистый и продуваемый ветром. Повсюду разбросаны канистры из-под топлива для примусов[352], стойки для палаток и случайный мусор, оставленный давно минувшими восхождениями. Был убежден, что специальные экспедиции по очистке окружающей среды свели на нет весь этот беспорядок, но оказывается, что «уборщики» в первую очередь уносят с собой кислородные баллоны, имеющие коммерческую ценность. По большей части непальская сторона Эвереста довольно чистая, но Лагерь 4 – исключение.

На небольшом расстоянии от лагеря я собираю штатив и устанавливаю на нем GigaPan[353] – компьютеризированная головка крепления фотокамеры, с помощью которой мы надеемся получить круговую панораму «Южного Седла» с высоким разрешением. GigaPan сделан с использованием технологий, разработанных в NASA для космических аппаратов, предназначенных для посадки на Марс. По возвращении в Штаты мы с Китом обработаем миллиарды пикселей изображений, выложим в интернет и предоставим ссылку на эту замечательную фотографию. Мы уверены, что это будет изображение, сделанное подобным устройством на самой большой высоте над уровнем моря.

Как и в Лагере 3, отдых в Лагере 4 имеет первостепенное значение. Более того, у меня есть всего несколько часов, чтобы зарядить «внутреннюю батарею». 20 мая 2009 года – день, и я хочу быть лидером, а не последователем. Не хочу оказаться в огромной очереди из восходителей[354], поэтому планирую уйти в 23:00, ночью накануне. Но когда солнце садится и в соседних палатках начинает подниматься температура, не могу удержаться в покое. Свежий кислородный баллон в рюкзаке, страховочная «упряжь» и горячая вода в надлежащих контейнерах, и я