Читать книгу - "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Шарля Бодлера. 200 лет со дня рождения - Коллектив авторов"

дорогой?

Странный человек

На бульваре, где детский и птичий галдеж,

Человек очень странный, на других не похож.

Не с наклеенным носом и в парике,

А в обычной одежде и… с книгой в руке.

Может, классика опус иль крутой детектив,

Он и книга вдвоем, и еще Тель-Авив.

Что он в книге увидел? Чем он в ней поражен?

Не от мира сего, он в нее погружен.

Старомодна привычка страницы листать.

Людям всласть электронные книги читать.

Телефонов, планшетов, компьютеров рой

Зазывает с витрин: «Мы с тобой, мы с тобой!»

Хитроумен удобства сомнительный бес:

Угадай, разберись, где прогресс, где регресс.

Информация есть, но ведь все по верхам:

Фоторолики, блоги, реклам мутный спам.

Книги, книги, как видно, прошли ваши дни,

Вы сиротами стали, родные мои.

Кто читал при лучине, а кто при свечах,

Кто в метро, кто в автобусе с книжкой в руках.

Не кричу я: «Пожар!» Книги, нет, не горят,

Но не с книжкой теперь – с телефонами спят.

Электронные гунны миллиардной толпой

Дружно книжную мудрость ведут на убой.

Редко вижу кого-то с книжкой в руках.

Впрочем, может, не прав я, не оправдан мой страх,

Потому что узрел еще одного:

Глянул в зеркало я – и увидел его.

Дорога

Облака у горизонта, словно горы снежные,

В предвечернем мареве – глаз не отвести.

На машине катишься по шоссе нездешнему.

Если едешь к счастью ты, гор не обойти.

Свысока судить не стоит наши годы грешные,

Всякое случается на крутом пути.

Мобилайзер верный твой – это сердце вещее,

Что ведет машину, зная как его найти.

Облака преобразились в тучи, воды вешние

На землю обрушились, чтоб могла цвести.

Пусть дорога эта – жизнь – выдастся успешною:

Что хотел, сумеешь ты все же обрести.

Эй, ребята

Эй, ребята, садитесь на плечи мои. Кто на голову?

Тяжелы хоть, легки… Ничего, господа биологи,

Что я оптичьиваю стихи?

Гули-гули, ну впрямь как голуби.

Нету спора: хороши ли плохи –

Все красавцы из пернатого золота.

Не мешайте мне! Я прихармсливаю стихи.

На мысе доброй надежды

Ну кто не любит путешествовать!

Я помню, в детстве так мечтал

Попасть под парус – в кругосветное,

Шептал: «Грот-мачта, кливер, фал».

Но детства улетели грезы –

Всех отрезвляют нас года.

От грез остались только слезы –

Не будет странствий никогда.

В стране, где жизнь всегда кипела,

Но только лишь внутри котла,

Держали крышку так умело –

Мечта в ней сбыться не могла.

Но иногда жизневращенье

Готовит нам крутой сюрприз:

Я – в Африке, прошу прощенья,

Смотрю на океаны вниз.

На маяке многометровом,

На мысе, что так знаменит,

Веселый Роджер поднят снова,

Над мачтой детства он парит.

И вот стою сейчас на мысе,

Два океана подо мной:

Хоть Атлантический, но тихий,

Индийский – с теплою водой.

Средь туристического гама,

Глаз к окуляру приложив,

Ищу, где путь Васко да Гама

В страну индусов проложил.

Не торопись с мечтой расстаться,

Пускай живет она в груди.

Все в этой жизни может статься,

И должно нам искать пути.

И не мыс Бурь гигантской коброй

Меж океанов, посреди,

Надежды мыс, Надежды Доброй

Хочу я видеть впереди.

Короткие встречи

триптих

1

В гастрономе возле киностудии,

Возле столика, что на одной ноге,

Пил парнишка кофе. Вышел в люди он,

Словно Пешков, деньги в кошельке.

Он с пятнадцати в рабочих значился,

Жизнь узнать – желание его.

Не нудил, что рано, не артачился,

Жаждал разобраться что чего.

Сочинения писал играючи

И стихом под Пушкина страдал.

В философии петлял по-заячьи

И читал, читал, читал.

Но оставил он стишачьи листики.

Может, вот оно, о чем мечтал, –

В универ, в акулы журналистики

Паренек дорогу протоптал.

Трое мужиков с бутылкой водочки

К столику внезапно подошли.

То ль актеры, то ли уголовнички –

Ноги сами к полу приросли.

Вдруг один сказал с хрипотцей легкою:

«Пей, парнишка, кофе, не спеши.

Пишешь ты стихи? – Рука за водкою,

Взгляд с прищуром. – Ну, пиши, пиши…»

Так парнишку оценил он походя

И не ждал ответа. «За почин!»

Выпил он с друзьями влет, без чоканья

И стремглав покинул магазин.

Сколько встреч таких, что забываются,

И про эту тоже позабыл.

Лишь потом – вот так порой случается –

Понял, кто тогда с ним рядом был.

Горизонты жизни размываются.

То был тот, кто выбрал вертикаль,

Что струной гитарною вонзается

В гриф небес, в заоблачную даль.

Годы шли, стихи почти заброшены,

А в почете речи и статьи.

Поздно рассуждать, что облапошенный

Сам собой, ты жизнь вот так прожил.

Я не знаю, может, и подсуден я –

Столько лет в себе талант глушил.

В гастрономе возле киностудии

Взгляд с прищуром: «Ну, пиши, пиши…»

2

Два Юры: Юрий Штерн и Юрий Кукин…

Коротких встреч мерцающий пунктир.

Один сюда приехал за туманом,

Другой, чтоб переделать этот мир.

Мы не были близки, но близки были

Их жизни ход и их парад планет.

Чуть больше времени, и, может быть, сдружились.

Был каждый для меня – авторитет.

Два Юры: Юрий Штерн и Юрий Кукин…

Мгновения, почти что ничего.

Ты вспоминаешь и страдаешь от разлуки

С талантом, личностью, с подобием Его.

3

А Женя Клячкин грустный был,

Как