Читать книгу - "Стихотворения 1998-1999 гг. - Леонид Александрович Машинский"

class="p">***

Я был – как круг,

А стал я – как квадрат.

Я умник был, и вдруг –

Я глуповат.

Хочу напрячь я мышцу,

А она

Совсем уж сдулась –

В общем, ей хана.

Я на себя надежду потерял –

Я превратился в глупый минерал.

Сознание

В основном, по телевизору всё сказано.

Повторять за кем-то – много ль прока?

У меня пока ещё хватает разума,

Но от разума мне откровенно плохо.

Если б было хоть чуть-чуть здоровой зависти –

Это разум ведь, как толстый кукушонок,

Повыкидывал все маленькие радости

Из гнезда моих налёжанных пелёнок.

Нет иллюзии, нет певчей птички похоти –

Так, какие-то одни воспоминанья.

Всех птенцов моих смешал с землёю походя

Бегемот-Левиафан сознанья.

Как мне с этой первородной тварью справиться?

Вот задумаешься – тут тебе и крышка,

Мысли маленькое зёрнышко появится

В голове – глядишь, уже и книжка!

Тишина 2

Как хорошо. Как жалко тишину

Мне разрушать. Вот даже пахарь-холодильник

Затих. И только разум, как будильник,

Всё тикает у черепа в плену.

Сейчас услышу что-нибудь? Да нет,

Не надо ничего. И так всё ясно.

Я слышал тишину так много раз, но

Хочется ещё. А может свет

Ещё при этом потушить? Да пусть

Горит – он не мешает духу,

Похожему на комнатную муху,

Блуждать в миру, знакомом наизусть.

Как мягко это сено тишины,

Как сладко пахнет мёртвым звоном луга…

Я ризы сбросил, мне нигде не туго –

Я даже смог от тяжких гирь вины

Себя на две минуты отвязать…

Но холодильник заурчал опять.

О долгах

Никак я не раздам долги.

Господь, советом помоги:

С каким спешить, с каким тянуть,

А о каком, забыв, уснуть?

Висят мои долги на мне –

Висят на шее, на спине

И на руках, и на ногах –

И весь я, как в шелках, в долгах!

Чтоб по частям полезным стать

Для многих – должен подрастать

Я каждый день хоть на чуть-чуть –

Тогда и будет что вернуть.

А если сразу всё отдать,

Устав в себе прироста ждать, –

У всех останусь я в долгу

И никому не помогу.

Я людям друг, я людям брат –

Вот потому и виноват

Пред ними. Тьмы и тьмы и тьмы

Тех, кто давали мне взаймы.

Осенний дождь

Мне снова стали нравиться дожди.

Наверно дождь – моя привычка к грусти.

Наверно дождь походит на шаги

Всей этой жизни от истока к устью.

И вот она, осенняя пора.

Блестит асфальт, облепленный листвою.

И будет лить до самого утра

В Москве, и под Москвой, и над Москвою.

Осенний дождь – как чистая слеза –

Печали растворяется отрава,

И горечь с солью уж не ест глаза

Огней; и мягок шелест листопада.

Всё вниз и вниз, куда-то в тишину

Старушки-Яузы, в последнюю низину.

И сладко мне, что вот и я мину,

Как этот дождь, – пройду шумя и сгину.

Два слова

В звенящей пустоте, как капли,

Со стуком падают слова.

На озере две белых цапли,

А значит слова – тоже два.

Два странных слова из живого

Материала, из такой

Материи, в которой снова

И снова будет звук пустой

Рождаться. Будет стуком капель

Будить слепую тишину

И видом двух приблудных цапель

Располагать меня ко сну.

Рефлексирующий призыв

Эй, вы, суффиксы! Эй, гибенькие флексии!

Не могёт прожить поэтус без рефлексии –

Он и гнётся, он и мнётся, и ломается –

Над собою же самим же издевается!

Что и как писать – поэта дело личное –

Не страшит его реакция публичная.

Но когда его стихи другим не нравятся,

В нём рождается желание прославиться.

Ведь когда поэт овеян общей славою,

Кормит он легко других своей отравою.

Люди глупые всё схавают – как боровы –

Всё проглотят и ещё похвалят: «Здорово!»

Говорят: «Сейчас поэзия ненужная».

Говорящим это «нет!» мы скажем дружное:

Не какими-то абстрактными предметами, –

Наша Русь родная славится поэтами!

Так давайте же трудится с прилежанием!

Перестанем заниматься мы лежанием

И смотрением ТВ до одурения,

А возьмёмся сочинять стихотворения!

Лесистый путь

Ночной лесистый путь. Куда?

Туда, где есть еда и крыша,

Где сутки можно без труда

Прожить, упрёков не услыша.

«Ты спишь? Проснись. Иди встречай».

«Пришельцев?» – «Нет, и сам не знаю

Кого. Встречай, сажай пить чай.

А я вам ложкой помешаю.

Не пить, а сахар, вам в чаю…»

«Ой, кто это? Какие люди!

И как вы в хижину мою

Додумались? По грязи судя

На вашей обуви, вы шли

Довольно долго.» – «Путь лесистый

Лежал пред нами, и в дали

Синел лишь лес, бескрайний, чистый.»

«Но как вы знали… что за ним

Есть я?» «Мы знали? Мы не знали.

Мы просто шли, и видим – дым.»

«Ах, да. А я тут от печали

Не знал куда деваться. Пить

Мы будем водку или чаем

Мы ограничимся?» – «Как быть

Мы даже, право, и не знаем.»

«Лесистый путь не дал ответ

Вам на загадки злой природы?»

«Ответ? Ах, что вы – вот уж нет.

Скорее от плохой погоды

Промокли мы.» – «Так значит вам

«Поможет водка от простуды.»

«Ну да, пожалуй. Триста грамм –

Не больше.» «Больше я не буду

Вам наливать.» – Вот так идёт

У нас с пришельцами беседа.

А у порога – кто-то ждёт

Ещё. Быть может, Бог соседа

Принёс? Соседей я боюсь,

Не знаю, знать их не желаю…

Но раз пришёл – уж будет пусть.

«Входите!» – я его впускаю.

Он входит, закрывает дверь,

И мы вдвоём. Уже другие

Исчезли. Я – один теперь.

Один. Все помыслы кривые

Исправит ныне пустота.

И мысль, покинув недра мглистой

Материи, – как вниз с моста –

Шагнёт на путь, сырой, лесистый.

Долька

“И должен ни единой долькой …»

Б. Пастернак

Вот-вот узор проступит на виске

Моём. Его почувствовав, срисую.

Так прутиком рисуют на песке,

Так на листочке в линию косую

Выводит круг для рожицы малыш…

Какой он будет нос? Какие уши?..

Быть может мне в висок чужие души

Стучатся, твердокаменную тишь

Живых костей желая превзойти?

Чужие души… О, существованье! –

Тупое повседневное старанье

Жить, да ещё