Читать книгу - "Путеводитель по современным страхам. Социология стрёма - Константин Игоревич Филоненко"

Ознакомительный фрагменттого, что может случиться, если этого не сделать, и я не хочу знать, что могло бы случиться, если бы мы не сделали этого». Об этом случае есть документальный фильм HBO, который называется «Beware the slenderman». Это экстремальные случаи, но они вписываются в модель работы со страшными персонажами – те случаи, когда произошло слишком сильное «размытие границ» воображаемого и реального, без которого не работает жанр ужасов, а также не функционирует общество в целом, – те самые игры, о которых пишет Ирвинг Гоффман.

Фольклористка Эста Матвеева разделяет способы «работы» со страшным персонажем по параметрам отношения с пространством:

– ребенок в «своем» пространстве соприкасается с персонажем – объектом страха посредством фантазии (фактического взаимодействия не происходит), провоцирующей в нем необходимый эмоциональный отклик – практика рассказывания страшных историй,

– сокращение дистанции между человеком и персонажем происходит на следующем этапе, когда ребенок выходит из зоны комфорта (из «своего» пространства) и, рискуя собственной безопасностью (как он считает), отправляется к персонажу в «чужое» пространство – практика посещение запретных «страшных мест»,

– третья практика сокращает дистанцию между человеком и персонажем в обратном направлении, за счет сознательного переманивания человеком объекта страха в «свое» пространство – практика вызывания страшного персонажа.

Также способы работы с персонажем могут рассматриваться как self-help ребенка. Как и взрослые, дети создают произведения (тексты или рисунки) для борьбы со своей тревогой. Это преодоление страхов и одновременно проработка взаимодействия с потусторонними силами в целом. Эста Матвеева выделяет шесть механизмов преодоления страха через фольклорное:

1) Борьба со страхами через проговаривание своего страха, разговоры о нем. По сути, это возможность в безопасной обстановке прикоснуться в своих фантазиях к «страшному», будучи при этом защищенным в реальном мире[3]. «Посредством страшных историй дети получают возможность контролировать и бороться со страхом неизвестного. Ребенок, который действительно боится скрывающихся в темноте монстров, способен в некоторой степени побороть свой страх, если сможет контролировать неизвестного монстра, заманив его в матрицу сюжетов»[4].

Чем чаще и подробнее описывать то, чего ты боишься, тем больше вероятность, что его сила как страшного объекта начнет уменьшаться. Возможно, этим объясняется некоторая «ротация» страшных образов – слишком много раз повторенная история о «гробе на колесиках» перестает пугать, уже моему поколению было сложно объяснить, что в этом такого страшного, страшное «стерлось» о частое повторение.

2) Борьба со страхами через непосредственное столкновение – ребенок или группа детей отправляется непосредственно в «страшное место» (кладбище, заброшенный дом, жуткая подворотня и т. п.). Основное условие того, что подобное действие может быть эффективным способом работы с пугающим, – это «вера в то, что легенда может быть чем-то большим, чем просто вымышленной историей»[5]. Такой поход в страшное место – это доказательство своей смелости, демонстрация отсутствия страха окружающим, себе и, в конце концов, – объекту страха. В таком преодолении себя усматриваются мотивы инициации: «Никто точно не знает, каков будет исход инициации, и страшно представить себе худший из возможных результатов»[6]. Таким образом, Элизабет Такер показывает, что эта практика – важный этап для перехода в более старшую группу подростков.

3) Похожий на предыдущий способ – призыв или вызов персонажа. Осуществляется через найденные в интернете инструкции по проведению «ритуала». Однако такой способ не имеет явно выраженной социальной или инициационной функции – он направлен исключительно на переживание определенных эмоций и, соответственно, преодоление их.

4) Борьба со страшным через смех – самый яркий пример такой работы со страшным – так называемые садистские стишки («маленький мальчик по стройке гулял…»). «…Они, травестируя ужасное, подвергая его почти кощунственному осмеянию, выполняют своеобразную психотерапевтическую функцию, ослабляя сакральные страхи ребенка, подростка»[7]. Именно так трансформируется «канонический» интернет-фольклор в детских сообществах о крипипастах – в пародийных или даже карикатурных воплощениях тот же Слендермен выглядит не как персонаж ужасов, а как персонаж анимации для детей («няшно»).

5) Борьба со страхом через попытку умилостивить страшного персонажа, заслужить его доверие или симпатию – именно это произошло с девочками из Висконсина. Подрост-ки опасались, что если они не принесут в жертву свою подругу, то убийца придет за ними, так как основная его функция в текстах страшных историй – кража и убийство детей. Опять же, это экстремальный случай, обычно все ограничивается воспроизведением мотивов из страшилок – развешиванием надписей или рисунков в лесу, созданием кукол и тому подобное.

6) Идентификация себя со страшным персонажем – именно этим занимаются дети на Хэллоуин: переодеваются и ведут себя как персонаж, который больше всего их пугает, чтобы наконец избавиться от этого страха. Этот механизм упомянула в своей работе американская исследовательница Линда Дег – дети надевают костюмы монстров на Хэллоуин, чтобы защититься от «нечистой силы»: «Идентификация себя с ужасающим объектом становится эффективной защитой от него»[8].

7) Последний способ – это попытка вступить в близкие отношения с персонажем крипипасты.

Этот способ наглядно демонстрирует фрагмент из интервью Эсты Матвеевой с девочкой 12 лет:

Я помню всегда, когда мне казалось что-то страшное, вот я вот сижу на балконе и мне вот кажется, что-то кто-то ко мне вот сейчас прилетит или вот что-нибудь такое. И я вот всегда, когда было ощущение, что он стоит рядом, я всегда старалась с ним подружиться, я с ним говорила. [Это как?] Ну, я вот так сижу, просто темно, вот такая сижу, и слышу какие-то шорохи, я про себя, в уме что-то там говорю, типа, поздороваюсь с ним, спрашиваю, как его зовут. [Зачем ты так делала?] Я всегда думала, что если с ним подружишься, то он ничего не сделает, вот. Ну, для меня это было как самоуспокоение, типа, я с ним поздоровалась, подружилась, он мне ничего не сделает, я со спокойной душой уходила домой, что он не будет меня преследовать. Я думала, сейчас, если я просто убегу, он пойдет за мной.

«Детская», персонажная крипипаста – это, безусловно, тема для отдельного исследования. Даже по тем элементам анализа этой темы, которые показаны выше, видно, насколько это большой и важный пласт жизни ребенка и подростка. Однако дальше мы будем говорить о крипипасте в классическом ее понимании – страшная история как она есть, не обязательно основанная на персонажах, но, безусловно, имеющая отношение к коллективным страхам. Через мотивы, которые описаны в историях, приведенных далее, я попытаюсь показать что говорят о нас образы, с помощью которых мы пытаемся испугаться сами и напугать других.

Сеть

Несмотря на то, что все разбираемые здесь вещи происходят в интернете и выделять Сеть в отдельную тему является своеобразной тавтологией, все