Читать книгу - "Микеланджело. Жизнь гения - Мартин Гейфорд"

Ознакомительный фрагмент«Один священник, его приятель, сказал ему как-то: „Как жаль, что вы не женились: было бы у вас много детей и вы бы оставили им столько почтенных трудов“. Микеланджело на это ответил: „Жен у меня и так слишком много: это и есть то искусство, которое постоянно меня изводит, а моими детьми будут те произведения, которые останутся после меня; если же они ничего не стоят, все же они сколько-нибудь да проживут, и плохо было бы Лоренцо ди Бартолуччо Гиберти, если бы он не сделал дверей Сан-Джованни, потому что его сыновья и внуки распродали и разбазарили все, что после него осталось, двери же все равно еще стоят“»[48][49].

Это объяснение кажется вполне традиционным. Многие флорентийские художники оставались холостыми, считая жену помехой этой профессии. Вазари пришел к подобному выводу, излагая жизнеописание сделавшегося притчей во языцех Андреа дель Сарто, которым всячески помыкала жена. С другой стороны, трудно избавиться от ощущения, что Микеланджело в этом пассаже уклоняется от прямого ответа на вопрос, – и многие его современники подумали бы именно так.

Известно, что на протяжении всей жизни Микеланджело испытывал глубокие чувства к нескольким молодым людям и не одному из них посвящал страстные стихи. На эти любовные романы намекал в печати писатель Пьетро Аретино. Нельзя исключать, что они имели платонический характер. Микеланджело уверял Кальканьи, что сам весь свой век прожил в состоянии абсолютного сексуального воздержания, и другим рекомендовал подобную суровую аскезу ради сохранения здоровья («Если хотите прожить долгую жизнь, не предавайтесь чувственным наслаждениям вовсе или, по крайней мере, как можно реже»[50]).

В эпоху Микеланджело в обществе не существовало какой-то особой рефлексии на тему гомосексуализма и геев, хотя находилось немало мужчин, вступавших в сексуальные отношения исключительно с другими мужчинами. Микеланджело и его современники воспринимали данное явление как содомию – грех и уголовное преступление, теоретически, хотя и редко на практике, караемое смертной казнью[51]. Содомия включала в себя любые виды сексуальных актов, в том числе между мужчиной и женщиной, не направленные непосредственно на зачатие детей; впрочем, чаще всего этим термином определяли половые сношения между двумя мужчинами. Если Микеланджело не совершал подобный акт как таковой, то мог считать себя невинным.

Однако это утверждение семидесяти-восьмидесятилетнего Микеланджело, почтенного и знаменитого художника, возможно, мало соответствовало поступкам и склонностям Микеланджело юного, импульсивного и страстного. В отличие от его хорошо документированной эмоциональной жизни, не сохранилось почти никаких прямых свидетельств его сексуального поведения (кроме одного случая, когда ему было примерно сорок пять лет), однако вполне естественно возникает вопрос: столь ли строго он придерживался аскетизма в двадцать пять, как уверял в восемьдесят восемь?

Микеланджело жил в почти исключительно мужском мире. Из пятерых братьев Буонарроти только Буонаррото Буонарроти, третий, женился и имел детей: Лионардо, Симоне и Франческу (также нареченную в честь бабушки). Кроме матери Франчески, умершей, когда Микеланджело был еще ребенком, его непосредственное окружение состояло из отца, дяди Франческо, женатого, но бездетного, и четверых братьев. Первый, Лионардо, родившийся в 1473 году, был на два года старше Микеланджело. После Микеланджело родились еще трое: Буонаррото в 1477-м, Джовансимоне – в 1479-м и Сиджисмондо, обыкновенно называемый для краткости Джисмондо, – в 1481 году. В 1485 году, когда Микеланджело исполнилось десять, Лодовико женился вторично на Лукреции ди Антонио Убальдини да Гальяно (умерла в 1497 году), поэтому с технической точки зрения Микеланджело пробыл сиротой всего четыре года. Однако он никогда не упоминал о Лукреции. Более того, он вообще редко говорил в своей переписке о женщинах, кроме племянницы Франчески и пожилой служанки Маргериты, смерть которой поздней осенью 1540 года опечалила Микеланджело куда сильнее, нежели кончина нелюбимого брата Джовансимоне, последовавшая восемь лет спустя.

По его собственным словам, кончина моны Маргериты вызвала «во мне глубочайшее сожаление, большее, чем если бы она приходилась мне сестрой, ведь это была очень порядочная женщина… она состарилась в нашем доме и была препоручена мне нашим отцом»[52]. Незадолго до ее смерти Микеланджело грубовато поучал племянника Лионардо: «Поддержи и ободри мону Маргериту и обращайся с ней хорошо и на словах, и на деле. Да старайся быть порядочным человеком, не то ты у меня узнаешь, что ничего тебе не достанется»[53].

Если в семействе Микеланджело ссорились, то из-за денег и земельной собственности. Буонарроти были до глубины души потрясены поведением Кассандры, вдовы дяди Микеланджело Франческо, поскольку после его смерти она безрассудно потребовала вернуть ей приданое (полагавшееся ей по праву, если она решала вернуться к своим кровным родственникам).

Кассандру Микеланджело, вероятно, помнил с самого детства, ведь они с мужем в ту пору делили тесное жилище с родителями Микеланджело и их домочадцами. В семейной декларации, поданной для уплаты флорентийского земельного налога, или catasto, за 1480–1481 годы значится, что семья снимает дом на Виа деи Бентаккорди и что в доме сем девять ртов (bocche): Франческо и Лодовико с женами Кассандрой и Франческой, их престарелая мать Алессандра и четверо маленьких мальчиков: Лионардо семи лет, Микеланджело пяти, Буонаррото трех и Джовансимоне – полутора[54].

В XV веке Флоренция представала маленьким, легко обозримым мирком, даже по стандартам европейских городов того времени. Подобное ощущение создает вид Флоренции, выполненный в конце XV века и известный как «Veduta della Catena», или «Карта с цепью». На ней множество построенных почти вплотную другу к другу зданий теснятся внутри оборонительных стен по обоим берегам реки Арно. Над лабиринтом узких улочек и домов возвышаются палаццо Веккьо, главные церкви и вздымающийся купол собора. За городскими воротами разбросаны немногочисленные фермы, виллы и монастыри; город окружает кольцо невысоких холмов. Прямо за стенами города купаются в водах Арно почти совершенно обнаженные молодые люди.

В то время население Флоренции насчитывало около шестидесяти тысяч жителей, а территорию ее можно было пересечь за полчаса. Тем не менее она была поделена на четыре большие части, именуемые quartiere, и шестнадцать округов поменьше, называемых gonfaloni, или «знамена»[55]. В каждый из четырех quartiere входили по четыре «знамени»-gonfaloni. Каждое представляло собой густонаселенный маленький мир, где всех связывали родственные, дружеские и добрососедские отношения (в духе столь важной для Флоренции триады «parenti, amici, vicini»).

Виа деи Бентаккорди сохранилась до сих пор, это извилистая улица, проходящая вдоль внешней стены ныне исчезнувшего римского амфитеатра, миниатюрного Колизея, который украшал город в античную эпоху. Ее можно считать ископаемыми останками классической планировки. Улица эта располагается в quartiere Санта-Кроче в gonfalone Лион-Неро – Черного Льва. Этот квартал, равно