Читать книгу - "Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е - Дарья Журкова"

В свое время «Бухгалтер» стал терапевтическим шлягером для всей страны, помогая обыкновенным людям самых разных профессий смириться с повседневной неустроенностью и рутиной. Неказистый, но обаятельный герой был символом тихого личного счастья без надежд на «красивую жизнь». Современный «Предприниматель», с одной стороны, вызывает ностальгию по тому, хорошо известному образу. А с другой стороны, подразумевает, что «рай в шалаше» сегодня уже неосуществим, так как и окружающий мир, и его герои стали гораздо расчетливее и претенциознее.

Клип на песню «Предприниматель» реанимирует еще одного знакового героя девяностых годов – типаж нового русского. Он дан в классическом шаржевом виде – толстый лысый мужик, с нарочито отупленным выражением лица, в малиновом пиджаке и с внушительной золотой цепью на шее. Он сорит деньгами, протежирует новоявленную поп-звезду, делает административную карьеру (становится мэром вымышленного провинциального городка Вечногорска) и имеет связи на международном уровне (накладывает эмбарго на Югославию после того, как протежируемая им певица на Евровидении получает от этой страны недостаточное количество баллов). Это анекдотичный и вместе с тем симпатичный персонаж, который тоже подразумевается вымершим видом мужчин из девяностых, недаром его профессиональная деятельность обрывается облавой и тюремным заключением.

Еще одним современным оммажем песне группы «Комбинация» с привлечением образа нового русского стала композиция Dead Blonde (Арина Мурашева) «Мальчик на „девятке“» (2020). Отсылая к песне «Вишневая „девятка“», авторы композиции привлекают все те же музыкальные, сюжетные и визуально-образные слагаемые.

В музыке – это утрированно синтезаторные тембры, прямая бочка в ритм-секции, нарочито простой мотив, построенный на звуках базовых трезвучий и множестве повторений. Согласно сюжету песни лирическая героиня гордится своим ухажером, который разъезжает на «девятке» и проворачивает криминальные сделки. Однако если героиня «Вишневой „девятки“» обращалась напрямую к своему возлюбленному-автолюбителю, причитая, что его любовь к машине разрушила их отношения, то в «Мальчике на „девятке“» воссоздается любовный треугольник: героиня обращается не к тому, к кому испытывает симпатию, а к другому, недостаточно крутому ухажеру («А мой мальчик едет на „девятке“, / По автостраде вдоль ночных дорог. / Я кружилась с ним на танцплощадке, / А ты и дальше будешь одинок»). Наряду с моделью автопрома текст песни наполняется множеством других вещевых примет того времени: кожаная куртка, паленый Adidas, крутой магнитофон.

Авторы песни всеми средствами потешаются над недалекостью и меркантильностью лирической героини, которая уверена, что крута, так как крут ее кавалер. Но слушатели прекрасно понимают всю условность этой крутизны. Из сегодняшнего дня заранее известно, чем (где) закончится судьба этих «мальчиков на „девятках“», носивших кожаные куртки и занятых разборками в лесополосе.

На самом деле героиня «Мальчика на девятке» – это реинкарнация лирических героинь не «Комбинации» (они слишком рефлексивны и не так плоско жизнерадостны), а Ирины Салтыковой. Именно в них преобладала экзальтация примитивной женской натуры, для которой мужчина воспринимался исключительно как спонсор, а главной эмоцией подобной героини была иллюзия-упоение от верховенства над своим визави (до первого скандала, который подразумевался, но оставался за кадром).

Клип на песню «Мальчик на „девятке“» сообразно моде изобилует ностальгическими отсылками к девяностым: старые модели телевизоров, магнитофонов, телефонов; задник из блестящего дождя. Есть отсылка к сцене из «Брата-2», связанная с изготовлением самопального дробовика. Как и в клипе Иды Галич, в этом клипе фигурирует типаж нового русского, который в данном случае проплачивает героине победу в конкурсе красоты.

Таким образом, обе песни-оммажи группе «Комбинация» «скрещивают» 1990‐е с 2010-ми, объединяя крайне разнородные по стилистике и менталитету десятилетия. Все параметры музыкального языка песен напрямую заимствованы из девяностых. Визуально и тематически клипы также мимикрируют под эту эпоху, но подают героев и сюжет в дистиллированно ироничном ключе, превращая все действо в осовремененную комедию масок. А тексты песен, если вдуматься, представляют собой исповедь. В песне Иды Галич – это исповедь разочарованной жены-«пилы», замотанной бытом и не ждущей ни от мужа, ни от жизни ничего путного. В случае с Dead Blonde – это исповедь малолетки, которой уготована очень трагическая судьба ввиду ее меркантильной зависимости от криминального авторитета. Музыка и видеоряд отвлекают зрительско-слушательское восприятие от внутренней драмы героинь, но не могут нивелировать ее полностью. К ностальгии по девяностым примешивается горечь разочарования рутиной жизни в десятых.

По меткому наблюдению Юрия Сапрыкина, в восприятии сегодняшних двадцати-тридцатилетних людей, то есть для тех, кто родился в девяностые, этот период не отягощен серьезными социальными катаклизмами и рефлексией о них, для этого поколения девяностые – «это просто очень крутое, выразительное и опасное время, в котором могут разыгрываться дико увлекательные сюжеты»487. Поэтому неслучайно все взлеты и падения судьбы нового русского и его протеже в клипе Иды Галич представляются в стилистике комедии масок, не подразумевая зрительского сопереживания в общем-то незавидной участи героя. Столь же увлекательной и не обремененной философскими размышлениями выглядит реинкарнация другого, на сей раз культурного героя – Данилы Багрова в клипе на песню Монеточки «90‐е». Однако насилие, творящееся в кадре, у Балабанова было сопряжено с пропущенной через себя рефлексией о времени и о судьбе страны через призму судьбы героя-одиночки. В клипе Монеточки образ Данилы Багрова превращается в эффектный антураж для игры-стрелялки. Бесконечному нагромождению трупов невозможно сопереживать, персонажи выглядят слишком картонными, несмотря на всю свою узнаваемость и укорененность в девяностых.

Примечательно, что в клипе Монеточки мелькают непосредственные представители «лихого» десятилетия – это Татьяна Буланова и Евгений Федоров (лидер группы Tequilajazzz). Они выступают негласными очевидцами событий и подспудно намекают на достоверность изображаемого на экране.

И это еще один тренд, когда к мифологическим героям девяностых подключаются настоящие (желательно медийные) герои этого десятилетия, которые своим присутствием как бы растягивают реальность того времени вплоть до сегодняшнего дня. Они подразумеваются свидетелями прошлой эпохи и одновременно собратьями (коллегами) современных поп-исполнителей. Так, Дмитрий Маликов появляется в клипе «Дима» Иды Галич, а Егор Крид вводит в свои клипы сразу несколько поп-артистов девяностых, в частности Филиппа Киркорова, Игоря Николаева. Но самым интересным прецедентом становится его клип с Игорем Крутым.

В этом клипе Егора Крида на песню «Крутой» вновь реанимируется типаж нового русского, но подается он не столько в ироничной, сколько пафосно-эстетской интерпретации. В роли легендарного персонажа девяностых предстают сразу два героя: сам Игорь Крутой, который живет в роскошном особняке, музицирует на рояле и примеряет фрак, а также Егор Крид, который с помощью монтажа то и дело замещает фигуру Крутого. В мелькании двух героев разных десятилетий рождается эффект двуликого Януса – нового культурного кентавра, в котором прошлое и настоящее сливаются воедино и становятся неотличимыми друг от друга.

Примечательно, что