Читать книгу - "Златая цепь на дубе том - Борис Акунин"

время находился на фронте и делами тыла (то есть, собственно, всего государства) ведала царица, ее воля очень сильно влияла на кадровые назначения в правительстве.

Сам Распутин политическими амбициями не обладал, но около него образовалась камарилья темных дельцов, без труда манипулировавших «пророком», а через него и императрицей. Министры и даже полководцы, которых не одобрял «святой человек», теряли свое место. Их заменяли люди по большей части никчемные, но сумевшие понравиться царице и ее фавориту. В феврале семнадцатого года, когда в столице начнутся беспорядки, эти назначенцы окажутся ни на что не годны.

Еще опасней был урон, который «распутин-щина» наносила авторитету царской семьи. Оппозиция, революционеры, жадные до сплетен газеты, салонные болтуны, а затем и весь народ с негодованием или просто с любопытством обсуждали интимную жизнь царской семьи и охотно распространяли всякие скандальные слухи. Историческая роль «распутинщины» состоит не в лоббировании тех или иных интересов, а в подрыве одной из опор «ордынского» государства — сакральности фигуры правителя. Александр Гучков, один из главных деятелей Февраля, потом скажет, что толчком к падению режима была не революционная агитация, а «общее падение престижа власти».

В конце концов заговорщики, в число которых входили монархисты и даже член августейшего семейства, умертвили скандального «старца» (17 декабря 1916 года). Но эта акция не подправила престиж престола, а наоборот еще больше усилила всеобщее ощущение, что на самом верху творится нечто непристойное и мерзкое.

Падение самодержавия

Хроника предсмертной агонии царского режима такова.

21 февраля (по европейскому стилю 6 марта) обозленные длинными хлебными очередями петроградцы начали громить булочные.

22 февраля, не придав этим событиям особенного значения, царь отбыл из Петрограда на фронт. Больше Николай своей столицы не увидит.

23 февраля во многих местах возникли спонтанные демонстрации и забастовало около ста тысяч столичных рабочих.

24 февраля волнения продолжались, начались стычки с полицией.

25 февраля беспорядки охватили уже и центр города. Зазвучали первые выстрелы — стреляла пока полиция.

26 февраля произошел перелом в событиях. С рабочими полиция в конце концов справилась бы, но на сторону демонстрантов внезапно перешли солдаты одного из гвардейских полков — это были «запасные», ожидавшие отправки на фронт, но не желавшие умирать за царя. Солдат разоружили и арестовали. Ночью не спали и митинговали во многих казармах.

27 февраля «запасные» поднялись уже в нескольких полках. Они были вооружены, там и сям начались перестрелки.

Председатель Думы «октябрист» Михаил Родзянко отправил в Ставку телеграмму: нужно спасать положение и сделать это можно, лишь передав властные полномочия депутатам. «Опять этот толстяк написал мне разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать», — сказал приближенным император и приказал распустить Думу.

Депутаты выслушали извещение о роспуске, после чего немедленно создали Временный комитет во главе с тем же Родзянко. Постановили царский указ не признавать и взять власть в свои руки. Объединились почти все: кадеты, октябристы, центристы, отчасти даже националисты.

Наличие юридически правомочного, всем известного представительного органа — Думы облегчило процедуру перехода власти.

Слабый премьер князь Голицын объявил об отставке. Правительство самоликвидировалось. Скоро весь кабинет уже находился под арестом, в Петропавловской крепости.

Революция победила.

«Весь день 28 февраля был торжеством Государственной Думы как таковой, — вспоминал потом один из главных февральских вождей Милюков. — К Таврическому дворцу [где заседали депутаты] шли уже в полном составе полки… с изъявлениями своего подчинения Государственной Думе».

1 марта царь наконец решил вернуться в Петроград, но железнодорожники не пропустили поезд. Все командующие фронтами по телеграфу отказали императору в поддержке.

2 марта Временный Комитет Думы создал новое правительство. Его тоже назвали «временным» — имелось в виду, что оно просуществует до выборов в Учредительное Собрание. Британия и Франция в тот же день признали новую российскую власть.

К царю отправилась делегация — за отречением, но это была уже формальность. Свергнутого самодержца даже арестовали не сразу, а почти неделю спустя — до такой степени он перестал быть опасен.

Глава восьмая

ВОСКРЕШЕНИЕ ИМПЕРИИ

ОСНОВНОЕ

После падения самодержавия, исторически сложившегося стержня, на котором держалась вся конструкция огромной, веками собиравшейся страны, российское государство очень быстро разлетелось вдребезги. Оно и не могло сохраниться, потому что его архитектура была разрушена.

В марте 1917 года Россия стала самой свободной страной на свете, однако никаких шансов остаться демократической республикой у нее не было. Тяжелая военная ситуация, слабость среднего класса, острые социальные противоречия, а главное — «ордынская» природа государства, предполагавшая сугубо «вертикальное» управление, не допустили бы демократической формы существования.

Из развала, в который погрузилась революционная Россия, имелось только два выхода, и оба плохие. Либо крайне правый — с «белым» террором, либо крайне левый — с «красным».

Восстановить хоть какое-то подобие порядка можно было лишь посредством жестких и даже жестоких мер, через насилие и страх. «Умеренные» партии, отобравшие власть у царя, выполнить эту задачу не могли.

Российская революция прошла через традиционные этапы: эйфорический, хаотический и диктаторский.

Первый продлился всего полтора месяца. В это время все радовались и размахивали красными флагами, либеральное правительство что ни день выпускало свободолюбивые законы и прекраснодушные декларации, а бескрайняя страна завороженно наблюдала за удивительными петроградскими событиями. Потом страна пробудилась, зашевелилась, и оказалось, что при отсутствии привычных «ордынских», то есть насильственных рычагов поддерживать какой-либо порядок в ней невозможно.

Национальные окраины, перестав бояться центра, стали требовать независимости. Крестьяне немного подождали, когда уже начнут давать землю — и стали брать ее сами. Единой политической воли наверху не было. Это парализовало власть, и без того слабую.

Когда пал царский режим, в Петрограде образовалось двоевластие. Дума обладала легитимностью в глазах страны, но не имела возможности управлять столицей, в которой бушевали толпы революционных солдат и рабочих. Эта среда слушалась только Совета рабочих и солдатских депутатов, стихийно возникшего органа, в котором ведущую роль играли не либералы, а социалисты: эсеры и эсдеки. Оба органа революционной власти расположились в одном и том же здании, Таврическом дворце, где заседала Дума, только в разных его крыльях: Временное правительство — в правом, Совет — в левом, и это выглядело символично. Российский орел, лишившись короны, сохранил две головы и два крыла, причем одно забирало вправо, а другое влево.

При этом Петроградский совет, формально руководивший только жизнью города, вел себя как еще одно правительство, притом более революционное, чем Временное. Подражая столице, многие города и местности тоже начали создавать собственные советы — параллельную (а во многих районах