Читать книгу - "Не брак, а так - Алина Ланская"

Сейчас у Германа был небольшой перерыв между процедурами, и это время они проводили в их номере. Жилье и правда больше походило на семейные апартаменты в добротном санатории, чем на больничную палату. Спальня со специально оборудованной койкой и небольшая гостиная, где на раскладном диване спала Алиса.

Маленькое пространство для двоих, намного меньше их коттеджа в поселке. Вроде бы должно способствовать сближению, но Алиса все равно робела рядом с ним. Наверное она так и не избавится от комплекса нелюбимой ненужной жены. А так хотелось иногда собственнически, по-женски запустить ладонь в его густые волосы, провести рукой по телу. Потому что моё! Имею право!

Испугавшись своих мыслей, Алиса даже спрятала руки за спину. Обычно они в это время просто отдыхали, Алиса могла что-то почитать вслух или просто послушать музыку.

Сегодня, пока у Германа были процедуры, “двое из ларца”, как мысленно назвала про себе Алиса разработчиков чат-бота, прислали очередную демо-версию, которая была далека от идеала. Даже Алиса это понимала, за эти месяца начала кое в чем разбираться. И да, она все больше думала о том, что Сабуров оказался прав — потеря времени и денег. Но вслух об этом не говорила. Потому что Герман загорался, когда они присылали очередную доработанную версию. Вот и сейчас открыл ссылку на планшете и стал внимательно разглядывать. А Алиса сидела рядом.

— Мне кажется, получше стало, — кивала она с умным видом. — Если у них получится подтянуть базы с карточками дел и без ошибок…

Ее отвлек мобильный, она хотела даже не брать телефон, но он лежал ближе к Литвинову и тот увидел, кто звонит.

Игнат.

— Ответь, — медленно выговорил он. Приказал.

С Игнатом все было сложно, Алиса теперь ругала себя за их отношения, за то, что невольно дала ему надежду, что жаловалась ему на мужа, а потом сама же с ним и уехала. Сабуров ее не отговаривал, в отличие от свекрови, но Алиса по его глазам видела, как он расстроен.

Меньше всего ей хотелось потерять его дружбу, и они продолжали общаться. Когда Германа не было рядом.

— Случилось, наверное, что-то, — пробормотала Алиса. И не ошиблась.

— На громкую поставь, — еле выговорил Герман, буравя жену пристальным взглядом.

— Привет, Игнат! — громко сказала Алиса и покосившись на мужа, добавила. — Ты на громкой связи, Герман со мной.

— Это даже хорошо! — раздался веселый голос Сабурова. — Ну ты там как, Литвин? Уже танцуешь?

— Игнат!

— Ну а что? Запер тебя в четырех стенах, пусть не обижается, — Игнат и не собирался извиняться, Алисе, наоборот, показалось, что он специально хочет задеть ее мужа. — Я по делу. Слышал от Аркадия, вы думаете менять клинику?

— Нет! — едва разжав зубы произнес Герман.

— Надо, Гера, надо! — Сабуров как ребенка отчитывал Литвинова. — Значит, так! Я твоей жене обещал вернуть тебя в норму, так что не говнись тут, понял? А то я сам к вам прилечу.

Алиса уже боялась даже взглянуть на мужа. А еще ей хотелось закрыть руками уши не слышать этого всего. Сабуров тем временем продолжал.

— Есть одно место, там таких как ты не то что на ноги поднимают, а Олимпийскими чемпионами делают, почти. Восстанавливают даже тех, кто долго на паллиативе был. Прикинь?

— Такое же не бывает? — неуверенно протянула Алиса.

— Бывает, — жестко ответил Игнат. — Самое смешное, что клиника у нас на Алтае. Работает два года на базе старого еще “цековского”* санатория. Он заглох в девяностые, а недавно выкупили его ребята, близкие к минздраву и не только… Туда просто так не попасть, но я уже забросил удочки. Решение за тобой, Литвин. Только не дури, не отказывайся!

— Нет! Без тебя разберусь. - Очень длинная фраза, казалось, забрала у Германа все силы.

— Я так и думал, — снова раздался издевательский голос Сабурова. — Хочешь жену на всю жизнь привязать к инвалиду? Умно, Гера, умно.

Алиса и ахнуть не успела, как ее телефон полетел в стену.

Глава 66

На Алтай они все-таки поехали. Но не сразу, а только через два месяца, когда их готовы были там принять и потому, что Герман теперь туда рвался. Хотя Алиса чуть ли не на коленях умоляла его остаться в Швейцарии, потом предлагала на выбор еще три реабилитационных центра не хуже, но Литвинов уперся рогом.

Алиса уже прокляла тот день, когда решила позвонить брату. Сначала именно она загорелась идеей переезда на юг Сибири. Все, что могла найти в интернете об этом санатории нашла и прочитала, но куда больше ее впечатлил разговор с тамошним реабилитологом, которому она отправила последний отчет состояния мужа.

Нет, ничего этакого ей не обещали, но были очевидные преимущества — меньше медикаментозного лечения и агрессивного вмешательства в организм, больше физической активности, дыхательных упражнений, акупунктура. Этакая смесь современных исследований с индийской аюрведой и китайской традиционной медициной. Однако все необходимые государственные лицензии и разрешения на оказание медицинской помощи у санатория были.

В принципе, Алису устраивали швейцарские медики, последователи доказательной медицины. Герман восстанавливался очень хорошо для человека, от которого и выхода из комы не ожидали. Но никто не говорил о полной реабилитации — речь никогда не будет прежней, останутся быстрая утомляемость, когнитивные и неврологические расстройства. А значит, полноценной жизни ему не видать.

Конечно, счастье уже то, что живой, но если есть шанс сделать больше, то преступно его упускать. Алиса себе этого никогда не простит. И ему тоже. Поэтому и выясняла втихаря все, что нужно было. Потому что Герман категорически отказался даже обсуждать этот вариант, зато подналег на физиотерапию. Однажды не рассчитал силы, потом целый день насмарку.

И все же Алиса не теряла надежды уговорить мужа. Герман начал ее слушать, не всегда и не сразу, но если вспомнить, как он относился к ней год назад… Но сначала нужно было поговорить с Пашкой и вытрясти из него правду.

Брату она позвонила, когда Литвинов занимался с нейропсихологом и точно не мог ничего услышать. Алисе было противно делать это все за спиной мужа. Мама обычно так вела себя с папой. Лишь бы он ничего не знал, а она провернет так, как ей нужно. Было в этом что-то лицемерное и трусливое, что ли. Юношеский максимализм так до конца и не выветрился еще