Читать книгу - "Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер"

но и изображают способ, которым они могут быть интегрированы с имеющимися моделями моторного выхода. В-четвертых, адаптивный моторный контроль представляет собой еще один пример, но, что интересно, пример, в котором мы видим сложное взаимодействие между онлайн и офлайн симуляциями. Моделирование возможных движений тела и собственных стратегий действий может служить для минимизации рисков, которые всегда связаны с внешним исследовательским поведением в реальном мире. В этом контексте центральное значение имеет перспективная модель собственного тела (например, см. Wolpert, Ghahramani and Jordan 1995; Wolpert and Ghahramani 2000), которая может имитировать причинный поток процесса движения, предвидеть результаты и сенсорную обратную связь моторной команды, и которая может быть использована для минимизации ошибок или задач оценки, в процессах обучения и мысленного моделирования альтернативных моделей движения. Для реализации полноценного сенсомоторного контура необходимы прямая динамическая модель, внутренне моделирующая трансформацию моторных и сенсорных действий и их телесных последствий; прямая сенсорная модель, внутренне моделирующая ожидаемые внешние сенсорные последствия конкретного действия; и обратная модель, реализующая обратные трансформации от "желаемых последствий к действиям" (Wolpert and Ghahramani 2000, p. 1212). Они являются прекрасными примерами таких структур. Инверсная модель, в частности, является примером ментального процесса, который делает возможным интеллектуальное и селективное моторное планирование. Она делает это, не коварируя больше с реальным состоянием мира, представляя возможные действия, ведущие к определенному состоянию цели. Однако, чтобы сделать ментальные симуляции целеустремленного поведения эффективными, необходимо обеспечить перевод от "высокоуровневых" задач к "низкоуровневым" (Wolpert and Ghahramani 2000, p. 1212 f.), от симуляции к детальным структурам, реально представляющим текущее состояние организма системы. Моделирование и представление должны идти рука об руку.

 

Автономное моделирование как функциональный процесс

Феноменальные симуляции строятся из последовательности состояний, не коррелирующих со стимулом. Это отсутствие ковариации с текущим окружением является существенной чертой их каузальной роли. Таким образом, наше предыдущее ограничение на то, что феноменальные состояния являются динамическими состояниями (ограничение 5), теперь может быть интерпретировано следующим образом: Многие феноменальные состояния могут быть активированы независимо от окружения системы или текущего потока входных данных, поскольку они интегрированы во всеобъемлющую, продолжающуюся внутреннюю динамику. Они управляются исключительно этой динамикой, и в данном конкретном случае - не связанной динамикой мира, тела и нервной системы. Одним словом, автономные симуляции значительно обогащают функциональный профиль любой феноменальной системы. Они генерируют новые наборы функциональных свойств, делая новые типы информации и репрезентативного контента доступными для быстрой и гибкой обработки на уровне глобальной модели реальности.

Нейробиологические корреляты феноменальных автономных симуляторов

Большое количество данных сканирования сегодня подтверждает гипотезу, изложенную выше. Человеческий мозг, моделируя возможные перцептивные ситуации, часто использует те же анатомические структуры, которые активны и во время реального сенсорного контакта с текущей средой. То же самое справедливо и для двигательных симуляций. Интересно, что большое количество новых результатов, касающихся нейронных коррелятов социального познания, позволяет предположить, что ментальная репрезентация целей действий других агентов функционально закреплена в рамках бессознательной онлайн-симуляции их воспринимаемого моторного поведения, например, в области F5 премоторной коры (см. раздел 6.3.3). Это означает, что сознательная реализация цели, движущей действиями другого человека, вызвана, во-первых, тем, что в его мозгу активируется бессознательная репрезентация его реального моторного профиля. На втором этапе это привело бы к глобально доступной, абстрактной и аллоцентрической симуляции этого воспринятого моторного профиля. Репрезентативным содержанием этой симуляции будет моторная эквивалентность между наблюдателем и наблюдаемым агентом, то есть то, что на феноменальном уровне представляется как предполагаемая цель действия. Таким образом, наиболее важными нейробиологическими процессами симуляции могут быть те, которые обеспечивают переход от онлайн-симуляции к офлайн-симуляции в социальном познании, позволяя агенту осознанно воспринимать намерения другого агента (см. Gallese and Goldman 1998). Интересно отметить, что даже такие сложные механизмы, как двигательные симуляции, характеризуются тем, что я бы назвал "принципом разделения субстрата". Если организм разработал субстрат для осознанного видения, то он в принципе может - как только коррелирующий набор феноменальных состояний удовлетворит ограничению 8 - научиться переносить этот субстрат в автономный режим. Он может воображать, мечтать или даже галлюцинировать визуальный опыт. Если организм обладает самосознанием (ограничение 6), то он в принципе может воображать, мечтать или галлюцинировать другие разумы (см. раздел 6.3.3).

 

3.2.9 Представление интенсивностей

Квалиа Льюиса, квалиа Раффмана и квалиа Метцингера объединяет то, что они варьируются по непрерывному измерению интенсивности. Эта вариативность на уровне простого содержания является характерной и существенной чертой самого сознания. Однако область, к которой применимо ограничение интенсивности, - это только область сознательного, презентативного содержания, как было представлено в главе 2. Однако существуют многочисленные и важные смыслы, в которых можно сказать, что формы феноменального содержания более высокого порядка также обладают субъективной интенсивностью: Качества присутствия и реалистичности, лежащие в основе сознательно переживаемой ситуации в целом, могут быть более или менее интенсивными; сознательно переживаемая эмоциональная связь с другим человеком может быть более или менее интенсивной; наличие явной контекстной информации во время определенного когнитивного эпизода может быть более или менее выраженным, и так далее. Однако ни одно из этих более метафорических применений понятия феноменологической интенсивности не входит в сферу действия ограничения интенсивности. Оно выполняется только в области простых и непосредственно коррелирующих со стимулом сознательных содержаний.

 

Феноменология интенсивности

Сенсорный опыт бывает разной интенсивности. В разделе 2.4 главы 2 мы увидели, что можно концептуализировать презентационное содержание в терминах различных степеней глобальной доступности, например, как "квалиа Льюиса", "квалиа Раффмана" или "квалиа Метцингера". Интересно, что на уровне аттенциональной доступности возможны дальнейшие дифференциации в плане содержания, которое может быть различаемо в интроспективном внимании. Давайте сначала рассмотрим стандартный пример простого сенсорного содержания, а именно феноменально переживаемый цвет. Мы видели, что цвета не могут существовать сами по себе, если они не интегрированы в хроматический контекст. Согласно стандартной точке зрения (но см. Mausfeld 2002), феноменальный цвет может варьироваться в трех измерениях: оттенок, насыщенность и яркость. Для примера феноменального цвета яркость - это тот аспект, о котором идет речь, поскольку она является сознательным коррелятом физической силы стимула. Феноменальная яркость - это способ, с помощью которого человек сознательно ощущает интенсивность физического стимула на своей сетчатке. Феноменальные тона могут различаться по высоте тона, тембру и громкости. И снова громкость - это тот аспект, который воспринимается ограничением интенсивности. Как отмечает Шон Максвелл (Maxwell, submitted, p. 4), хотя вариации в любом из этих измерений аттенционно отличимы друг от друга у нормальных людей, члены каждого трехстороннего набора не могут существовать независимо. Как правило, нельзя, например, ощутить высоту тона, не ощутив также, по крайней мере, громкость. Однако, если вспомнить эксперименты Ганцфельда, обсуждавшиеся в главе 2, кажется, что для нормального испытуемого при однородной гомогенной стимуляции,