Читать книгу - "Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин"

наступил великий голод, все люди были так измучены уплатой налогов и грабежами, что никто из здравомыслящих не мог поверить, что без особой милости Божьей они перенесут эти тяготы"[380]. Повсюду рыскали волки. Казалось, что страна погрузилась в пропасть.

Поездка Карла VII из Лиможа в Лион через Риом с марта по июнь 1439 года дала ему возможность получить от нескольких провинциальных Штатов некоторые субсидии. Находясь в Риоме, 28 марта король написал письмо Теодоро ди Вальперга, сенешалю Лиона, в котором объяснил ситуацию: сначала он хотел созвать одновременно Штаты Лангедока и Лангедойль, чтобы "посоветоваться" о своих великих делах и попросить "помощи". Однако он был слишком занят, чтобы это сделать. Поэтому, "по совету нескольких сеньоров [его] крови и рода" и членов Большого Совета, он приказал обложить налогом в размере 300.000 турских ливров соответствующие провинции Лангедойля, расположенные к югу от Сены. Зачем ему понадобилась эта сумма? Для оплаты большой армии, которая в следующем сезоне должна была изгнать врагов и восстановить королевство; для охраны границ; для финансирования конференции, которая должна была состояться в мае следующего года в районе Кале, чтобы "добиться успеха в достижении всеобщего мира" между королевствами Франция и Англия; чтобы отвезти к герцогу Бургундскому свою дочь Екатерину, которая должна была выйти замуж за графа Шароле, единственного сына и наследника упомянутого герцога, что могло только укрепить мир в королевстве[381]; для оплаты расходов его двора, дворов королевы, Дофина и других его детей; и, наконец, для оплаты различных поездок и посольств, которые происходят почти каждый день. В связи с этим город Лион был обложен налогом в размере 7.000 турских ливров; и, поскольку дело было срочным, король попросил предоставить ему заем, даже если это означало, что кредиторы получат долг, только когда налоги будут собраны[382].

В военной сфере главным делом стало возвращение армией, под руководством коннетабля, города Мо и прилегающей к нему крепости, известной как Марка, которая сдалась 15 сентября, несмотря на упорство ее защитников. Но все равно это был большой успех, который обезопасил Париж[383].

Безрезультатные переговоры 1439 года

В то же время, с июля по сентябрь, между Кале и Гравелином проходила дипломатическая конференция, призванная возобновить франко-английский диалог, прерванный после Аррасского мира. Что могло получиться из всего этого, когда французы так устали от войны, а англичанам победа в войне казалась все более маловероятной?

Местом проведения конференции стал возведенный перед фортом Уа огромный и роскошный шатер. Другие, меньшие по размеру шатры дополняли картину. Все это повторяло обстановку переговоров в конце XIV века по подготовке брака Ричарда II и Изабеллы Французской, и будет повторено в будущем  на Поле золотой парчи (1520 год).

На этот раз посредников было двое: кардинал Бофорт и его племянница, Изабелла Португальская, жена Филиппа Доброго, к которым вскоре присоединился Карл, герцог Орлеанский, специально для этого переправленный англичанами через Ла-Манш. Герцогиня Бургундская, в большей степени, чем Бофорт, могла считаться сторонним участником конфликта. Английскую делегацию возглавлял Джон Кемп, архиепископ Йоркский, французскую — неутомимый канцлер Франции Рено де Шартр. Однако на конференции не было представителей ни Папы Евгения IV, ни Базельского Собора, поскольку англичане считали, что Церковь, в Аррасе, показала себя пристрастной в пользу Карла VII.

Неудивительно, что расхождение во взглядах вскоре стало очевидным: в целом, англичане были согласны, что их "французский противник" (Карл Валуа) будет иметь в ленном владении от короля Франции и Англии обширную территорию к югу от Луары, за исключением герцогства Гиень. В конце концов, они согласились бы и с тем, что бы во Франции было два короля — как в эпоху поздних Каролингов, когда существовали Западно-франкское королевство и Восточно-франкское королевство[384]. Что касается французов, то они были согласны на то, чтобы король Англии на правах вассала сохранил за собой Гиень и Нормандию в качестве пэра королевства, при условии, что он откажется от короны Франции и войны за нее. Другое французское требование гласило: "Все клирики и дворяне должны полностью вернуть свои бенефиции, земли и сеньории, если они принесли англичанам оммаж". Другими словами, многие нормандские дворяне, которые бежали из герцогства, чтобы сохранить верность Карлу VII, и чьи вотчины были конфискованы, как правило, в пользу английских лордов, должны были получить свои земли назад и стать вассалами Генриха VI как герцога Нормандии. То же самое касалось и обладателей церковных бенефиций. В обоих случаях, и особенно в первом, можно представить себе масштабы потрясений и судебных тяжб, поэтому англичанам в Нормандии трудно было даже помыслить об этом.

Похоже, что именно Изабелла (и ее советники) по собственной инициативе, даже если французская делегация была быстро проинформирована и не протестовала, 29 июля сформулировала решение, по общему признанию, уже выдвинутое на Аррасском конгрессе, но в данном случае несколько более выгодное для английской стороны. В 1435 году, как мы уже видели, начались разговоры о "временном и условном" франко-английском мире на семь лет, пока Генрих VI, которому тогда было четырнадцать лет[385], не достигнет возраста совершеннолетия в двадцать один год. В 1439 году все еще предполагалось, что этот временный мир продлится пятнадцать, двадцать или даже тридцать лет. В этот период король Англии откажется от использования титула короля Франции (он будет называть себя только rex Angliae). За это он получит ряд земель, за которые не будет приносить оммаж королю Франции и над которыми последний не будет осуществлять юрисдикцию или суверенитет. Короче говоря, это было то решение, которое предлагал Филипп Добрый во время Аррасского конгресса.

Канцлер Бургундии Николя Ролен от имени герцогини представил это решение английским послам. Он сделал это довольно прямолинейно спросив: нравится вам это или нет? Ответ был прямо-таки вымученным: какие земли им будут предложены? Но такой ответ на предложение, которое Изабелла, должно быть, считала очень щедрым, вызвал с ее стороны бурную реакцию ("Она была очень недовольна и вела себя с нами жестоко и надменно") и настойчивое требование объяснений, приняли ли англичане хотя бы сам принцип ее инициативы. Секретарь английского посольства Томас Беккинтон писал, что "герцогиня проливала слезы гнева или жалости, я не знаю". В конце концов англичане ответили, что представят это предложение на рассмотрение своему королю при условии, что будет указано, какие земли предлагаются. В действительности, после длительного обсуждения с герцогом Орлеанским был составлен список, в котором указывалось, что французы предлагают герцогство Нормандия (за исключением Мон-Сен-Мишель и оммажа от герцога Бретонского[386]), герцогство Гиень и Кале. Но вряд ли англичан это устроило бы, так как они претендовали на гораздо более обширные территории.

Английская делегация обсудила предложение, содержащееся в этом списке. В пользу принятия было выдвинуто несколько аргументов: обнищание нормандцев (из-за длительных и ожесточенных войн, разразившегося голода и бегства жителей, Нормандия потеряла половину своего населения[387], что означало, что расходы на войну нес король, а не нормандцы, которые были не в