Читать книгу - "Ледяной Скипетр - Алексей Велесов"

И надежда, такая же хрупкая и ледяная, как первый снег первой зимы, как первая боль возрождения.

Глава 25: Подземные коридоры

Место: Кремль, подземелья

Время: Ночь

Высоко в залах Кремля, где сидела Императрица Ксения на престоле изо льда, прозвучал звук, который не услышал никто из смертных. Это был звук раскола. Не в физическом смысле — стены дворца остались целыми, полы не тронулись. Но под землёй, в подземельях, глубже, чем смертные инженеры считали возможным, произошло нечто. Первая трещина в системе защиты, которую Империя строила столетие.

Ксения чувствовала это, как чувствуют боль во внутренних органах. Её хрупкие пальцы сжали подлокотник трона, и лёд под ними потускнел, потеряв первозданный блеск. На мгновение её безмятежное лицо исказилось гримасой боли.

— Исправить, — прозвучал её голос, полный ледяного гнева. — Немедленно.

Гвардейцы морозника вскочили, но Императрица поднесла бледную, обожженную руку ко лбу. В её глазах что-то зажглось. Не тепло — холод. Холод, такой древний и мощный, что в воздухе дворца образовались кристаллы льда, падающие вниз, как странный снег, холод, пожирающий свет. Она видела сквозь толщу земли, через ледяные слои защиты, вниз, туда, где…

Где-то внизу, в её подземельях, дочь Хана касалась Скипетра.

— Приготовиться к войне, — сказала она ледяным голосом. — Хан идёт на нас. И на этот раз он не будет щадить.

На южных степях, где огонь дышал над землей, где песок плавился под безжалостным солнцем, Хан в своём дворце из расплавленного камня вскочил со своего трона, и пламя вокруг него вспыхнуло ярче. Он видел то же самое. Магический маяк, сигнал, что льдистая система начала рушиться. И это значило только одно: его час пришёл.

— Отправить всадников, — прорычал он, и его голос был как грохот обвала. — Они должны найти последнюю Ветрову. Живой или мертвой. Если она взяла Скипетр, то Империя рухнет. И нам останется только пепел для уборки.

А между ними, в подземельях Кремля, происходило то, о чём они оба могли лишь догадываться.

Елена услышала это первой. Не ушами — грудью. На сердце, в той его части, что была соединена льдом с самой природой Кремля. Звук был похож на грохот ломаемых костей, на рык разума, встреченного непреодолимой преградой, на то, как бьёшься головой в стену и снова, и снова…

Она подползла к стене камеры, прижала ухо к ледяной поверхности. Там, сквозь толщу холода, раздавались голоса. Не многих, но бешеной энергии. Громкие, полные отчаяния и решимости.

— Данила? — крикнула она в лёд, не веря, но и не смея не верить.

Борьба за стеной на мгновение затихла. Потом звуки возобновились с удвоенной силой. Трещина пробежала по льду, тонкая, как паутина. Потом вторая, третья. Трещины множились, расходились во все стороны, как корни древнего дерева, видящие сквозь почву воду. Лёд светился внутри, тонкий, полупрозрачный, наполненный движением.

— Дай мне место! — слабый, надорванный голос прорезал вакуум, как нож режет масло.

Елена отбежала в угол, прижимаясь спиной к дальней стене. Весь участок стены со звуком, не совсем взрыва, а скорее вздоха огромного существа, рассыпался в муку. Лёд не был сломлен. Он растаял от внутреннего жара, от борьбы огня и льда, произошедшей за барьером. Борьба была титанической. Она длилась, должно быть, часы, но заключила в себе целые эпохи. Огонь изнутри, холод снаружи. Две стихии, два предела человеческой воли, два абсолюта, встретившихся в смертельном единоборстве.

И Данила выиграл эту борьбу.

Он ввалился в отверстие, оставляя за собой полосу испарения и гари. Не ходил, не прыгал — падал, как раненый зверь, который уже выбился из сил, но ещё может сделать последний, решающий рывок.

Но то, что она увидела, превзошло все её страхи.

Данила был, но не совсем. Каждый дюйм его тела был покрыт ледяными наростами, толщиной в два пальца, как рыцарь в ледяной броне, которая светилась холодным, зелёным светом. Его форма морозника, некогда серая и чистая, теперь выглядела, как шкура древнего ящера, осыпанная кристаллами инея. Отверстия в броне там, где огонь прорвался сквозь лёд, дымились чёрным дымом.

Его лицо было обожжено и обморожено одновременно — странное, противоестественное состояние, при котором кожа выглядела как растрескавшийся фарфор, со следами и синих холодных ожогов, и красных огненных. На виске — рана, из которой вытекала не кровь, а смесь красного и синего, замерзающая в воздухе в форме странных, причудливых кристаллов, похожих на цветы.

На щеке и под глазом — кровь, скатанная ледяными брызгами, как драгоценные камни. Но страшнее всего были его глаза. В них был огонь выживания, огонь того, кто добирался сквозь невозможное. Но это был огонь умирающего костра, догорающий на последних углях.

— Я… не мог оставить тебя, — выдохнул он, падая на колени перед ней. Голос был охрип, но в нём не было слабости. Только свидетельство пройденного пути.

Елена подбежала, поймала его, чувствуя, как холод от его кожи мгновенно начал прожигать её ладони сквозь ткань рукавов. Его боль была так явственна, так реальна, что она ощутила это физически — полюса холода, идущего от его кожи, контрастирующие с жаром, который исходил из раны, что кровоточила внутри него, невидимая, но ощутимая.

— Как ты? — выдохнула она, сдерживая рыдания, которые хотели вырваться. — Камера… как ты вышел?

— Медленно, — он попытался улыбнуться, но это вышло скорее гримасой боли. — Я считал шаги. В каждый момент, когда я был уверен, что ты спишь, я начинал плавить стену. Капля за каплей. Каждый день. Каждую ночь. Я помню, как я думал: "Если есть холод, значит, есть теплота, и если есть теплота, я смогу её найти". Я искал малейшую трещину в магии, малейшую точку, где система была слаба, где древний лёд был старше, чем современная магия. И нашёл её. В углу камеры, там, где смыкались трубы старой канализации, датированной ещё Иваном Грозным. Там лёд был… иным. Более живым. Менее послушным чистой, холодной воле Императрицы. Это была старая магия. Магия земли. С ней я смог договориться.

Он упал на спину, дыхание его становилось всё более поверхностным. Но его рука всё ещё сжимала её руку, крепко, как якорь.

— Мы должны идти, — произнесла Елена, поднимая его. — Слышишь? Звуки. Они знают, что произошло. Они придут.

Она была права. Откуда-то в глубине подземелья раздавались шаги. Несколько пар. Несколько голосов, отдающих команды. Охрана, которая почувствовала разлом в системе защиты, разрушительные вибрации новой магии, прорыв в их крепости.

Данила поднялся с трудом, его колени подкашивались, но он, вцепившись в её плечо, заставил себя стоять. Они выскочили в