Читать книгу - "Великие страхи прошлого - Александр Викторович Волков"

оказали сочинения де лас Касаса. Они возбуждали скорее ненависть ко всем испанцам, нежели любовь к индейцам и восхищение ими. Индейцы выглядели несчастными, неприметными рабами, испанские завоеватели — колоритными, ужасными тиранами, неистощимыми в своих злодействах.

Безрадостная картина испанской жизни являлась тогда популярным фоном, оттенявшим видения счастливого будущего, построенного по советам философических умов. В грядущем мире все правители будут просвещенными мудрецами — не такими, как деспоты-монархи, правящие Испанией. Все эти образы давно стали частью «черной легенды», под непроницаемым покровом которой скрылась подлинная Испания.

Яд ненависти к испанцам, разлитый пропагандистами XVI–XVII веков, отравлял души жителей США еще столетия спустя. В книге «Древо ненависти» Филипп Пауэлл подробно описал, как в XIX веке ненависть, питаемая к испанцам американскими переселенцами-протестантами, была перенесена на мексиканцев. В США тем сильнее ненавидели соседнюю Мексику, чем больше ее притесняли и чем больше отнимали у нее земель.

Когда в 1898 году Соединенные Штаты объявили войну Испании с целью отобрать у нее последние колонии, для многих американцев эта война тоже была справедливой, ведь она велась за свободу и демократию, против жестоких и ненавистных тиранов. В том же году в Нью-Йорке, разжигая «благородные чувства», янки даже переиздали «Кратчайшее сообщение…» де лас Касаса под заголовком «An Historical and true Account of the Cruel Massacre and Slaughter of 20 000 000 People in the West Indies by the Spaniards». Как видите, ставки выросли! Жертвами испанской резни в Вест-Индии стало уже 20 миллионов человек!

Впоследствии в многочисленных бульварных романах и «голливудских фильмах» мексиканцы, да и все «латиносы», обычно изображались злодеями. Что ж, «черная легенда» глубоко вошла в сознание американцев! Недаром одним из главных пунктов предвыборной программы Дональда Трампа несколько лет назад стало строительство стены на границе США с Мексикой. «Американский рай» должен был навсегда отгородиться от «испанского ада».

Дон Карлос: подлинный портрет героя

«… В душе у Карла моего

Сумел создать я рай для миллионов,

О, дивны были грезы!

…О, скажите

Ему, чтоб он тот сон осуществил,

Тот смелый сон о новом государстве»

(IV, 21; пер. В. В. Левика).

Так в драматической поэме Фридриха Шиллера (1759–1805) «Дон Карлос — инфант испанский» (такое определение жанру пьесы дал сам автор) говорит маркиз Поза, наставник молодого принца, наследника престола Карла (1545–1568), коего прозвали «Доном Карлосом».

Юноша вдохновлен идеями учителя, любит народ и мечтает сделать его счастливым. Придет время, и он сменит на испанском троне деспотичного отца, станет первым в своей стране просвещенным монархом…

Лейтмотивом пьесы, посвященной ему, были следующие слова: «О, дайте людям свободу мысли!» (Ill, 10). Эта фраза неизменно вызывала восторг зрителей, заполнявших залы театров, когда там шла шиллеровская пьеса. Впоследствии она стала девизом многих восстаний и революций. И не случайно сама драма «Дон Карлос» была впервые поставлена на сцене всего за два года до Французской революции.

Человек, носивший то же имя — дон Карлос, стремился к свободе как в мыслях, так и в поступках. Справедливости ради заметим, что крылатую фразу произнес не главный герой, а опять же его друг и учитель, маркиз Поза, адресовав ее королю-деспоту Филиппу II. Свои преступные наклонности монарх проявит, выдав сына на суд инквизиции — на смертную расправу.

Погиб невольник свободы, поборник всеобщего счастья…

Однако поэтические грезы часто разбиваются о жестокую действительность. Литературный дон Карлос был умным, красивым, благородным героем, иконой эпохи Просвещения. В жизни все оказалось иначе…

Королевский уродец

Реальный дон Карлос действительно был арестован по приказу короля, но этим и заканчивается сходство литературы и жизни. В отличие от театрального героя, человек, носивший то же имя, не знал стеснения ни в мыслях, ни в поступках.

Дон Карлос был старшим сыном Филиппа II и его первой жены Марии Мануэлы Португальской (1527–1545). Уже его рождение принесло беду. Четыре дня спустя семнадцатилетняя мать умерла, так и не оправившись от родов.

Ребенок, чье появление на свет было оплачено самой дорогой ценой, выглядел уродцем. Сохранилось описание, оставленное видевшим его в детстве иностранным посланником: «Узкогрудый, одно плечо выше другого, левая нога длиннее правой; он заметно хромает, а на спине у него выступает горб».

Когда же он начал говорить, выяснилось, что малыш был косноязычен. Нет, из него никогда бы не вышел сценический герой, звучно ораторствующий под аплодисменты зрителей.

Наследник великой державы явно отставал в умственном развитии от других детей. Он был рассеян, не мог ни на чем сосредоточиться. Ему трудно давалась учеба.

Историки полагают, что все физические и умственные изъяны, присущие юному Карлу, были результатом целого ряда кровосмешений, то есть близкородственных браков, не раз случавшихся в истории династии Габсбургов. В частности, его родители были двоюродными братом и сестрой, причем как с материнской, так и с отцовской стороны. Вследствие этого юноша был наделен «лотерейным набором габсбургских генов», как пишет австрийский историк Габриэла Хасман в книге «Безумные Габсбурги: странности и причуды царственной династии» (G. Hasmann. «Habsburgs schrage Vogel: Extravaganzen und Alluren eines Herrscherhauses», 2018). Он был «плодом незаконной любви», обычно везде и всегда запрещаемой.

Дон Карлос был не только больным, но еще и болезненным человеком. Его то и дело бросало в жар. Вот и его темперамент был нездоровым, горячечным. Некоторые историки полагают, что он был болен малярией и часто страдал от ее приступов.

Врожденные пороки сочетались в нем с приобретенными. В довершение всех несчастий инфант в 17 лет получил тяжелую черепно-мозговую травму, упав с лестницы. Казалось, врачи были бессильны спасти его, и тогда за жизнь наследника престола стали бороться трансцендентальными методами — попробовали исцелить его при помощи… «тела блаженного Диего», писал Хуан Антонио Льоренте в своей «Истории испанской инквизиции» (1815–1817). Заступничеством Диего, как полагали, «Бог творил великие чудеса» (гл. XXXI, статья первая, XI). И вот несколько дней по распоряжению Филиппа II в постели с сыном лежал скелет — словно вся зараза теперь должна была перейти на него.

Пациенту впрямь полегчало. Однако придворным медикам пришлось провести тяжелую, мучительную операцию. Принцу просверлили черепную коробку, чтобы выпустить «ядовитые пары» — ослабить давление на мозг скопившейся внутри жидкости. После трепанации черепа дон Карлос на какое-то время ослеп. Теперь он и сам понимал, что с ним что-то не так, и впредь говорил, что его рассудок помутился. Последствия полученной травмы мучили его до конца жизни.

Инфант был немощным и скудоумным и заслуживал бы жалости, если бы не был невыносимо ужасным. «Было