Читать книгу - "NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский"

собой предметы первой необходимости для работы с упряжкой – доглайны, якоря, запасные постромки, карабины, поводки и множество всяких необходимых мелочей. В тот момент, когда обнаружилась пропажа, мы уже втянулись в неширокую протоку, по обеим берегам которой просматривалось большое количество карибу. Поскольку движение по протоке не требовало от Джона ровным счетом никаких усилий по определению направления, я счел возможным оставить его и откатился назад в надежде отыскать злополучную карту. К счастью, Уилл, ехавший за нами на расстоянии примерно одного километра, успел ее подобрать.

Я присоединился к Уиллу. Джон уехал далеко вперед, и мы увидели, как он, остановив своих собак, прицелился в карибу. Выстрела слышно не было, поэтому действие разворачивалось перед нашими глазами, будто в немом кино. На карибу выстрел Джона не произвел должного впечатления, зато собаки внезапно сорвались с места, а за ними, путаясь в подтяжках и проклиная все на свете, помчался Джон. Догнав их с большим трудом, он вскочил в нарты и остановил упряжку.

Следующее действие комедии с участием карибу началось, когда их бросились преследовать собаки Уилла. Они свернули с дороги и понеслись в тундру, не обращая ни малейшего внимания на наши с Уиллом истошные вопли. Нам пришлось в буквальном смысле распластаться по снегу, с тем чтобы, затормозив нашими благородными телами, воспрепятствовать неистовому порыву собак и не только остановить упряжку, но и повернуть обратно.

В конце концов мы присоединились к Джону и, отдышавшись, пересчитали патроны. Двух патронов не хватало, а все карибу были по-прежнему целы, то есть первый раунд охоты остался за карибу.

Вскоре к нам подъехал Мартин, и по выражению его лица можно было догадаться о его оценке нашей охоты – как-никак на его, Мартина, личном счету был один убитый заяц, который, несомненно, перевешивал двух неубитых карибу Джона. Мы решили остановиться на ланч. Ульрик в это время в очередной раз по дороге перестраивал упряжку из веерной в цуговую, поэтому присоединился к нам только примерно через полчаса, а поскольку мой ланч находился на его нартах, то и я, и он успели лишь наскоро перекусить. После обеда темп движения несколько упал, но мы и не торопили собак, поскольку в результате «карибских» забегов смогли пройти до обеда около 30 километров, а это очень много.

Дальше все шло по обычному сценарию. Дабы скоротать время, мы беседовали на разные темы с Джонатаном, благо равнинная местность к этому располагала. Вокруг было множество следов карибу, и нам даже довелось увидеть полярную лису, такую белоснежную красотку, которая перешла нам дорогу примерно метрах в двухстах от нас. В целом день был очень удачным – мы прошли больше 55 километров! В таком хорошем темпе мы достаточно уверенно продвигаемся к Арвиату.

Днем температура повысилась до плюс пяти градусов, и наши запасы мяса и печенки, конечно, оттаяли. Вечером в палатке пришлось все это сварить, с тем чтобы все эти припасы не утратить, и приготовить на полученном бульоне рис. В иное время насыщенный ароматными мясными запахами воздух, несомненно, вдохновил бы нас на продолжение кулинарных изысков, но не сегодня. Мы здорово устали и поэтому, наспех поужинав, завалились спать.

14 апреля

Так битъ иль все-таки не бить? —

Вопрос к погонщику упряжки.

Как их, мохнатых, научить,

Но не наказывать так тяжко?

Во благо это иль во вред? —

Поставим мы вопрос иначе.

Навряд ли ты найдешь ответ,

И точно не в глазах собачьих…

Сегодняшний день отмечен разными событиями, и не все они были приятными. Началось с того, что я проспал – очнулся в половине седьмого, и хотя до этого несколько раз просыпался, но потом опять проваливался в сон, и мне снились какие-то сказочные кошмары. Ощущения, возникающие при таком пробуждении, наверное, знакомы каждому – первая мысль о том, какое счастье, что это был только сон. Опять снилась какая-то чушь про высшую администрацию, и я присутствовал в этом сне почему-то в каком-то совершенно непотребном виде.

Утро встретило нас тишиной. Ветер, который и ночью не был сильным, практически стих. Ослепительно сияло солнце, температура минус 12 градусов.

Утренняя идиллия была нарушена самым необычным образом. В непосредственной близости от лагеря пронеслись на полном скаку три карибу и скрылись вдали. Спустя несколько минут следом за ними уверенной трусцой пробежал волк с красивым пушистым хвостом. Он бежал мимо нашего лагеря, низко опустив голову, принюхиваясь к следу, и поначалу даже не обратил на нас внимания. Потом вдруг остановился, посмотрел на нас и, наверное, убедившись в том, что все мы, только что восставшие ото сна, со всеми нашими привязанными собаками никак не сможем помешать его утренней охоте, продолжил преследование, правда, несколько замедлив темп бега, как бы давая нам возможность лишний раз убедиться в том, о чем мы и так догадывались: жизнь в канадской Арктике продолжается своим чередом вне всякой зависимости от нашего присутствия.

Однако так неплохо начавшееся утро получило достаточно печальное продолжение. Одна из наших собак – молодой и энергичный Дилан, крупный красивый пес светло-бежевого окраса с выразительными черными глазами – совершила преступление, перекусив только что надетые на нее постромки. Это выяснилось, когда я повел собаку в упряжку, которую по обыкновению утром составлял Ульрик. Я подвел виновника к Ульрику и пошел было за остальными собаками, но не дошел. Меня остановил истошный собачий вопль и крики Ульрика. То, что я увидел, обернувшись, напоминало дурной сон: Ульрик вне себя молотил Дилана кулаками. Бедный пес визжал и всячески изворачивался, но вырваться не мог. Все бросили свои дела и пытались криками остановить Ульрика, но он никого не слышал. Продолжалась эта экзекуция минуты три-четыре с перерывами.

Ситуация накалилась – назревала крупная ссора. Я видел, что Джон, сжав кулаки, с недвусмысленным видом надвигается на Ульрика, который, казалось, не видел никого и ничего вокруг себя, кроме несчастного распластанного на снегу пса. И только когда я оттащил Ульрика от собаки, он прекратил избиение. Это событие произвело на всех нас очень тяжелое впечатление. Никогда прежде во всех наших экспедициях ничего подобного не случалось. Бывало, мы наказывали собак за дело, но это наказание носило, скорее, чисто психологический характер, и никогда мы не переступали ту черту, которая отделяет наказание от жестоких побоев. То, что Ульрик на это способен, было для нас неприятным открытием.

Свое отношение к таким методам воспитания я уже высказывал Ульрику как-то раз,