Читать книгу - "Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - Дэвид Кинан"

нет, поэтому текст тоже мрачен: «Эта жизнь – хотя я скрыл себя / За стенами роз, я не увидел / Смысла, лишь утраты и смерть. / Конец, только конец». Тучи отчасти расходятся в финале, где Ширли Коллинз тоже поет «All The Pretty Little Horses». Несмотря на окружающее месиво звуков, она возвращает композиции ее истинное предназначение – быть колыбельной для детей, полной сочувствия и надежды.

Восход луны

Время – смертная мысль, делитель которой – солнечный год.

Мэри Бейкер Эдди

В 1997 году Coil подпали под притяжение луны. По ночам они гуляли вдоль Темзы, пересекая поля к мосту Хаммерсмит, а над их головой проносились машины, следующие в аэропорт Хитроу. Благодаря этим ночным вылазкам они поняли, насколько Темза подчинена приливам и зависит от лунных фаз. Возвращение одержимости Бэланса луной и серия осознанных сновидений вдохновили Coil создать то, что отражало бы сны и ощущения, рожденные полуночными прогулками. Они решили выпустить цикл мини-альбомов, записанных во время солнцестояния и равноденствия, формально закрепив уже установившуюся рабочую практику. Для Coil это было особое пограничное время, когда ненадолго открывались каналы между мирами. Концепция была довольно произвольной рамкой, в которой можно было разместить новый проект, но они тщательно следили за тем, чтобы не осквернить традицию. Если солнцестояние происходило в 8.06 утра, тогда они и начинали, доводя работу до конца в следующее солнцестояние. Благодаря четкому графику, позволяющему сосредоточиться и структурировать процесс, Coil снова смогли погрузиться в работу – Backwards рассыпался как раз из-за отсутствия подобного экзоскелета. Назвав серию Moon’s Milk (In Four Phases), они организовали студийное время так, чтобы не осталось пространства для размышлений и накачки проекта высокоинтеллектуальными замыслами. Большую часть текстов для Moon’s Milk Бэланс сочинил на ходу, сочетая обрывочные образы из самых разных источников. Coil вновь подключились к потоку бессознательного, оживлявшему их прежние записи.

Чтобы подстегнуть работу с текстом без внутреннего контроля, Слизи и Бэланс начали вести дневники, перед завтраком спонтанно заполняя три страницы, какими бы их идеи ни были: скучными, ребяческими, порочными или саморазрушительными. Так оттачивалась их способность к импровизации, и Бэланс изящно пел свои самые вдохновенные тексты. Следующий этап развития Coil начался прежде, чем они это осознали; теперь на их лунатические саундтреки не влиял рефлексивный процесс осознания и анализа, заведший в тупик Backwards. «Не я отвечаю за то, что из этого выйдет, – говорит Бэланс. – Это могут быть другие люди или другие существа, или это могу быть я, подавляющий себя самого. Я понимаю, что в ответе за многое в наших прежних работах: я что-то выплескивал, выгонял из себя некую концентрированную суть. Но теперь у нас есть иной способ – нужно просто позволить событиям произойти, а затем просеять полученное».

Для записи Moon’s Milk Слизи, Бэланс и Макдауэлл привлекли Уильяма Бриза с электрическим альтом. В 1978 году Бриз играл в одной группе с покойным Энгусом Маклизом, свободным поэтом и ударником, покинувшим The Velvet Underground после того, как выяснилось, что одно из выступлений было платным. Двумя годами ранее Бриз провалил прослушивание в Voidoids Ричарда Хелла. В 1996 году он ненадолго присоединился к PTV, поработав над Trip Reset, а через год, 3 мая, оказавшись в Лондоне по пути в Европу, был приглашен Большим Баксом Барнеттом из фан-клуба Тайни Тима на концерт Current 93. Когда Тибет начал искать музыканта с альтом, у Бриза уже были договоренности относительно студийной работы в Лондоне над проектом Барнетта, а также в Гамбурге с готами The Cassandra Complex. «Вероятно, я познакомился с Бризом через Бэланса, – вспоминает Тибет, – хотя уже знал о его впечатляющей репутации исследователя западного оккультизма и Кроули. Через Бриза я встретил Кеннета Энгера, его близкого друга. Бриз – один из немногих знакомых мне гениев. Его невероятный интеллект и познания в самых странных областях эзотерики сочетаются с очень саркастичным чувством юмора. Он прибыл в Часовню Союза с Амандой, удивительно красивой женщиной, которая гадала на Таро и была замечательной художницей. Они составляли впечатляющую пару – за ними всегда волочилась орда чертят, пытающихся привлечь их внимание. Бриз – великолепный музыкант с классическим образованием, исполнитель высочайшего уровня. Мы быстро нашли общий язык и запланировали выпустить на Durtro сборник ранее не опубликованных поэм Кроули с его комментариями».

«День выступления я провел с Джимми Пейджем[170], – невозмутимо говорит Бриз, – нашим с Баксом другом. Потом отправился в часовню Союза, где познакомился с Тибетом, Бэлансом и Слизи. Концерт мне понравился. Тибет – талантливый артист, его группа очень хороша вживую. Я едва не пропустил собственный выход, не услышал, как меня звали на сцену, но потом сыграл, и все было здорово. Я понятия не имел, насколько хорошо у меня получилось, но на следующий день меня пригласили ребята из Coil, и так я оказался на Moon’s Milk. По сути, мое прослушивание и стало тем, что вы можете услышать на пластинке».

«Уильям Бриз великолепен, – соглашается Макдауэлл. – Слизи и Бэланс знали его через свои оккультные связи, и он действительно очень крут. Мне он понравился потому, что выглядел очень обычно, прямо как бухгалтер, но не дорогой корпоративный бухгалтер, а более потрепанный и дешевый. Он ошеломительно играл на альте. Особенно хорошо, что он не всегда попадает в тон». На Moon’s Milk действительно доминирует альт Бриза, придавая ему более традиционную лирическую атмосферу по сравнению с другими записями Coil. В его манере слышится сочетание стиля Тони Конрада и Джона Кейла времен The Velvet Underground, а Макдауэлл, Слизи и Бэланс подкрепляют ее блистательной электроникой и народными мелодиями, творя причудливую англо-американскую смесь традиционного фолка и современного авангарда.

«Все треки солнцестояния мы записывали на верхнем этаже дома в Чизике, – продолжает Макдауэлл. – В студии было маленькое окно с видом на парк. Руководил сессиями Бэланс, однако он не использовал музыкальные указания, а описывал атмосферу или идею, которую хотел воплотить в звуке. Я не слишком хорошо помню, как там все происходило. Помню только „A Warning From The Sun“, когда вся комната просто тонула в нойзе». Воспоминания Бриза более подробные. «Каждая сессия отличалась от другой, – рассказывает он. – Иногда у Бэланса были четкие идеи, которые он пытался выразить, отсылая к предыдущим трекам, а иногда он делал это полувербально. С ним можно творить почти телепатически. Слизи – блестящий музыкант, и студия – его подлинный инструмент. Как с продюсером с ним тоже очень комфортно. Трек „Moon’s Milk“ был первым или вторым из записанных. Не думаю, что записи альта потом наложили друг на друга в несколько слоев, хотя такое впечатление может создаваться, поскольку я использовал технику игры двойными нотами. Вокальные партии уже были записаны, и мне оставалось только попасть в них». Бэланс напел Бризу «Bee Stings», которая появилась на альбоме Summer Solstice, и тот создал аккомпанемент из неровных мелодий, воплощающих образ бесконечных волнующихся летних полей, где слышно жужжание насекомых. Бэланс ссылается здесь на своих любимых писателей – в частности, на ирландского мистика Джорджа Рассела (1867–1935), известного как АЕ, или Эон, теософа, видевшего начальные формы богов в глазах ирландских фермеров и чувствовавшего повсеместное присутствие в родных краях сверхъестественных созданий. «В строках „Не верьте АЕ, смотрите сами в летние поля“ я призываю к экспериментальным прогулкам и паломничеству, – писал он на сайте Brainwashed. – Выходите из дома, путешествуйте! Это и путь, и цель».

«The Auto-Asphyxiating Hierophant» с альбома Autumn Equinox – образцовая запись Бриза, высекающего одну неистовую мелодию за другой. «Когда мы записали „Hierophant“, Слизи спросил, откуда я это все взял, – вспоминает Бриз. – И я рассказал ему о своем путешествии по Лондону, городу, претерпевшему все те войны, разрушения и эпидемии, что происходили здесь в течение столетий, начиная от Боудикки[171] и заканчивая Второй мировой. Тогда я действительно был настроен на эту волну. Autumn Equinox создавался практически с нуля. Большую часть времени Бэланс находился внизу, спал или чем-то занимался, но при этом все равно был рядом (он так умеет), а мы со Слизи и Дрю работали. На Autumn Equinox я чувствовал себя свободнее, так как у нас было меньше предзаписанного материала, задающего гармонию или мелодию. „Hierophant“ и версия „Amethyst Deceivers“ звучали более композиционно выстроенными, по крайней мере для меня, хотя по сути были импровизациями.