Читать книгу - "Заметки поклонника святой горы - архимандрит Антонин (Капустин)"

Между тем заметка старца Серафима принимается и выдается обителью за то, чем она долженствовала быть по намерению писавшего ее. Я видел в монастыре составленную от имени игумена его историю Св. Горы, или Афониаду, приготовленную к печати, в которой сказанная заметка является уже первостатейным документом наравне с Иродотом, Страбоном, жизнеописаниями святых Петра Афонского и Марка Арефусского, типиками Св. Горы и другими общеуважаемыми если не везде, то в пределах Св. Горы документами. Афониада сия между прочим утверждает, что древний город Фисс был там, где теперь Лавра, Уранополь – в Керасья, Олофис – на месте нынешнего Филофеевского монастыря, Дион – где теперь Ватопед, а столичный город Клеоны, разумеется, на месте монастыря Св. Павла270 или вблизи его – там, где теперь его виноградник. На этом месте отыскивают много черепков и обломков обделанного мрамора, из коих на одном есть даже надпись греческая: Дим Афинодора 271 .

Мы пробыли в гостеприимной и богатой занимательными предметами обители полтора дня и обозрели все, представлявшееся вниманию нашему, видели пресловутую вервь или цепь, идущую с верхних отделений старого корпуса в косвенном направлении к одному источнику, по которой встаскивают (редко, впрочем) из отдаленной глубины в кожаном мешке «изрядную и достохвальную» воду в братские кельи. Паломник наш имел право скупиться на похвалы воде сей. Пока ее встянут «дивно» по 40-саженной «узе железной», она успеет и согреться, и запылиться, и посыпаться ржавчиною и напитаться запахом кожи, после чего и достохвальною может казаться разве только для жаждущего или пламенеющего поклонническим восторгом, как и наша вода – от не менее «дивного» Сампсона272 Видели церковь Св. Константина и Елены в старом отделении монастыря, выстроенную и расписанную в 1708 г. «содействием преподобнейшего святого проигумена господина Луки и издержками светлейшего ио. Константнна Воеводы из рода Басараба»273. Иконописец изобразил вблизи ктиторской надписи и самого ктитора с супругой его Мариею Домною (госпожою), держащих на руках своих двухъярусный корпус с церковью поверх его. Искали видеть, по указанию одного путешественника, и видели икону Покрова Пр<есвятой> Богородицы русского письма, на которой предполагались изображенными лица царского семейства Алексия Михайловича, но ничего подобного на ней не оказалось. Изображенные на ней, по обычаю, Лев Мудрый и Зоя столько же похожи, думаю, на нашу царственную чету, сколько и на действительных Льва и Зою. Видели старый помянник обители славянского времени с именами в нем великого князя Ивана, князя Василия, Соломонии, монаха Варлаама и пр.274 Видели между хрисовулами грамоту царя Алексия, скрепленную потом Петром В<елким>, и великолепную грамоту Елисаветы, вправленную еще в более великолепный футляр. А в гостиной игуменской в ряду изображений ктиторов монастыря встретили и портрет в Бозе почившего императора Александра I, писанный лет 30 назад тому. На осведомление наше о сем портрете и о ктиторском значении изображенного на нем нам рассказали, что в бытность Александра Павловича в 1819 г. в Италии в городе Любянах (Лайбах?) к нему представилась депутация от монастыря Св. Павла, по святогорскому обычаю, с частицами животворящего Древа и св. мощей. Она была принята Государем благосклонно и, по совершении обычного водосвятия, одарена щедро. Государю угодно было потом спросить старцев, чем они благословят его? Старцы отвечали, что все, что у них есть, принадлежит ему – и самая святыня. Он поблагодарил их за то и сказал, что подарок их дарит им обратно, и спросил, не желают ли еще чего? Тогда старейший из депутации дерзнул попросить его выстроить им в монастыре их церковь соборную, на что государь, по предстательству графа Каподистриа, охотно согласился и дал в руки их письмо от себя к нашему посланнику в Константинополе об оказании нужного монастырю к постройке церкви содействия. На данные же тогда императором деньги старцами куплены в Венеции медные стойники для церкви, полиелей (паникадило) и колокол. Но последовавшие вслед за тем восстание Греции, кончина государя и война наша с Турцией препятствовали монастырю воспользоваться письмом Благословенного. С 1835 г. монастырь возобновлял не раз дело о обещанном содействии, и до сих пор не перестает питать себя надеждою на желанный исход его275. Церковь хоть уже и выстроена на другие средства (в числе коих первое – долг), но внутри похожа на огромный запущенный сарай. Нужны штукатурка стен, постройка иконостаса, настилка пола и иконное украшение, без коего и не мыслится на Св. Горе церковь, а тем паче соборная. Если историческими соображениями подтвердится (по кр<айней> мере не отвергается), что св. Павел был племянник болгарской царицы Марии276 и при ее содействии делал первое заселение своего монастыря, то обитель его имела странную судьбу быть покровительствуемою тремя преемственно славянскими царствами и, может быть, была древнейшею славянскою колониею на Св. Горе, и между тем в настоящее время не имеет в себе ни одного славянина, напротив, населяется самою беспримесною стихиею эллинскою, и вдобавок подпала (невольному) покровительству еще четвертого царства, едва ли уже имеющего какое-нибудь свойство с славянами, кроме разве известного кровного братства Елисаветы с Грозным!

Переполненные и, можно сказать, преутружденные впечатлениями долгого пути, мы намеревались было из монастыря Св. Павла ехать горою прямо домой – на вожделенный отдых. Но пришла «идея» прогуляться морем, т. е. доплыть в лодке до Ксиропотама или даже до Русика, чтобы облегчить труд верховой езды; потому что как от того, так и от другого монастыря всего два часа дороги до Карей. Мы послушались искусительницы, хотя верно знали, что в ней скрывается ловушка нашему терпению, или, лучше, нетерпению. На морском пути нас ожидали три монастыря прибрежных. Можно ли было плыть под стенами их и не пожелать увидеть их?

Мы спустились с высот монастыря к морю, прошли мимо креста Мариина и мимо процветавшей тут некогда «Волости Афинодоровой»277, или города Клеон, по мнению, а более – по желанию, почтенного автора Афониады, взглянули на ужасающие выси Афона и на уходящее под них печальное русло сухого потока, оживленное на сей раз бурными струями мутной воды после недавно павшего дождя, посмотрели с некоторым недоверием на пестрое небо и в арсане монастырской сели на лодки. Нас приглашали взглянуть на пещеру св. Павла, но тяжело нависшая над македонским берегом туча подсказала нам спешить, не замедляя, в путь.

Через полчаса приятного плавания мы пристали к берегу в