Читать книгу - "Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов"

концентрический удар на Ливны, отстоявшие на запад от Ельца по прямой на 70 километров, двумя фланговыми ударными группировками, которым предстояло пройти до этого города примерно равные расстояния. Одновременно в центре своего оперативного построения армия должна была оказать сильное фронтальное давление на противника, чтобы приковать его внимание к Ельцу.

Бодан вопросительно взглянул на Городнянского.

— Что же, — отозвался командарм, — такой замысел вполне логичен в сложившейся обстановке. Но при этом правофлаговая группировка должна быть сильнее левофланговой, ибо на севере враг имеет больше войск.

— Мыслим мы все, что называется, в унисон, — подытожил Павел Иванович. — Я придерживаюсь того же мнения. Уверен, что главком также поддержит этот замысел.

— Разрешите один вопрос, товарищ генерал? — спросил я у Бодина.

— Догадываюсь, о чем вы хотите узнать, — с доброй усмешкой сказал Павел Иванович. — Срок вас, конечно, интересует. К сожалению, я сам не знаю его, но, думаю, надо спешить изо всех сил.

Очертив на карте почти правильный квадрат в районе Ефремова, Ельца, Касторного и Ливен, который в натуре имел площадь примерно 5000 квадратных километров, Бодин попросил нас подробно проинформировать его о местности, на которой предстояло действовать.

Я доложил, что район предполагаемой операции степной, безлесный, среднепересеченный, допускающий применение всех родов войск; реки Кшень и Любовша могут быть использованы для обороны обеими сторонами. Обратил также внимание на реку Сосна, приток Дона, протекавшую с запада на восток и рассекавшую район боевых действий:

— Река и находящиеся неподалеку глубокие балки, овраги представят известное препятствие для взаимодействия двух наступающих группировок. Вместе с тем они могут быть использованы и для маскировки сосредоточения войск…

Доклад мой вежливо прервал Бодин, сказав, что этот район имеет большое оперативное значение, так как через него проходят железные дороги Москва — Донбасс и Москва — Ростов-на-Дону, которые питают не только фронт, но и центр страны нефтью, углем и хлебом.

— Имеются здесь железные дороги, ведущие и с востока на запад: Елец — Орел и Воронеж — Курск. Немало также шоссейных и грунтовых дорог. Удержание всех этих транспортных коммуникаций имеет важное оперативное значение, — заключил Павел Иванович.

Генерал Городнянский, со своей стороны, обратил внимание на густонаселенность района, наличие большого количества населенных пунктов, в том числе городов — небольших, но с много-численными каменными зданиями.

— Ведь города-то здесь, — заметил Авксентий Михайлович, — все больше древние: Елец, Ливны и наш Задонск были крепостями чуть ли не со времен Батыя, а немцы умеют быстро модернизировать старые укрепления.

Возвращались мы в Задонск окрыленные. Авксентий Михайлович шутил:

— Ну, что я говорил тогда октябрьским вечером? Загоним врага в котел — пока, правда, в не очень-то вместительный, но корпус, а то и два в нем уместятся. — А потом произнес задумчиво: — Два армейских корпуса — это то, что имеет сейчас наш основной противник, фон Вейхс, в его 2-й полевой армии как раз два армейских корпуса: 34-й и 35-й. Жаль, что Бодин не сказал, какие же силы и когда поступят на наш северный фланг.

Когда мы приехали на КП, обычно очень сдержанный Александр Васильевич Петрушевский, как только мы зашли в помещение, торопливо спросил:

— Что нового?

Городнянский попросил карту и, вызвав разведчика полковника Волокитина, подробно рассказал обо всем, что мы узнали в Воронеже. Начальник штаба армии долго смотрел на карту, затем, измерив расстояние по дорогам курвиметром, поинтересовался:

— А когда примерно мы должны начать?

— Бодин не назвал конкретного срока, — ответил Городнянский, — но можно было понять, что скоро. Наверное, недели через две-три.

— Придется разработать два варианта, — сказал Александр Васильевич, — один — с учетом существенных пополнений войск нашего северного фланга, а другой — без таковых. План-максимум пошлем Бодину, а план-минимум оставим себе. Потому что срок, как видно, очень жесткий, а подойдут эти силы или нет, еще не известно.

— Я согласен, — сразу же откликнулся Городнянский. — При первом варианте — удар на Ливны, при вотором, — он пристально посмотрел на карту, — на Никитское, так, что левая группировка пойдет почти строго на север, а правая — на северо-запад. Это сократит расстояние примерно вдвое, хотя появится опасность, что враг начнет быстрый отход и ускользнет из котла.

— Не думаю, — уверенно сказал Волокитин. — Не приучены еще немцы к отходам. Как показывают пленные, фашистское командование считает, что мы полностью выдохлись.

Работа в штабе закипела. С большой радостью и энтузиазмом мы трудились над этой нашей первой настоящей наступательной операцией. Дело осложнялось тем, что мы одновременно готовили не один, а два варианта. При этом если один документ выполнялся по всем правилам оперативной графики, так как его, по словам Бодина, должны были послать в Генштаб, то другой делался как бы вчерне, но вместе с тем не менее основательно, поскольку ударным группам предстояло действовать на довольно значительном удалении друг от друга и согласовать их усилия нужно было до деталей.

Может быть, иному читателю покажется, что такие штабные занятия напоминали подобие шахматной игры, в которой наши фронтовые соратники — бойцы и командиры, эти непосредственные исполнители всех замыслов военачальников, — представлялись нам некими бессловесными фигурками на клетчатой доске. Это было бы большой ошибкой. Штабы, и наш в частности, очень тесно соприкасались с воинами передовой линии. Все наши наметки, как правило, исходили из стремления добиться успеха малой кровью и малым потом, но, к сожалению, в тех условиях это удавалось далеко не всегда. Если говорить о себе, то, занимаясь штабной работой, я всегда помнил, что мой старший брат сражается рядовым, а два других — боевые летчики, и уже поэтому как-то абстрагироваться от воинской массы было невозможно. Однако штабной командир при работе над планами операций конечно же не может давать волю эмоциям. «Настоящий солдат умеет держать сердце зажатым в кулаке», — сказал кто-то из моих учителей. Тем не менее все же наступала минута, когда кулак разжимался и сдерживавшиеся чувства выплескивались наружу. Но это бывало почти всегда наедине с собой, и об этом мы, участники войны, по большей части молчим.

…Много времени отняла у нас организация вспомогательного пункта управления. Направили на него оперативных работников штаба с таким расчетом, чтобы ВПУ обеспечивал действия южной группы войск, создавал условия для гибкого руководства операцией на решающем для нашей армии направлении. Нам удалось хорошо оснастить