Читать книгу - "Отказ от стыда. Как мы можем отвергнуть культуру самобичевания и вернуть себе силу - Devon Price, PhD"

несколько лет до Стоунволла по всей стране было организовано несколько митингов в поддержку геев (которые тогда назывались "Ежегодное напоминание"), в которых участвовали преимущественно белые мужчины из высшего класса. Они носили костюмы, мирно и тихо маршировали и сотрудничали с полицией. Транссексуалы были исключены, потому что их неконформные тела и стиль одежды считались непрофессиональными, как и чернокожие и коричневые люди, а также квиры из рабочего класса, которые, по мнению организаторов марша, не создавали достаточно "респектабельного" образа. [26] Лесбиянок тоже держали на расстоянии. [27] Парады Annual Reminders были скучными, однородными и политически неудачными, а белые геи, которые сегрегировали свои пространства, видели очень мало политических или социальных достижений.

Только после Стоунволлских бунтов появились настоящие гей-парады, в которых участвовали представители ЛГБТК всех рас и слоев общества, многие из них были частично обнажены или вызывающе украшены фетиш-одеждой. Эти мероприятия были шумными, грязными праздниками удовольствия, секса, любви и неограниченной автономии тела; они также были местом, где маргинализированные представители квира могли открыто заявить о своих проблемах и объединить ресурсы. В последующие годы после Стоунволла состоятельные белые геи продолжали пытаться провести четкую границу между собой и откровенными, более стигматизированными квирами, которые возглавили бунт. Но даже они начали понимать смысл создания разнообразных коалиций, как только ВИЧ охватил сообщество.

На протяжении 1980-х годов правительство Соединенных Штатов не предпринимало систематических мер по борьбе с эпидемией ВИЧ, демонстрируя не только безразличие к смертям квиров, но и откровенное презрение к их жизни. Представители правительства и здравоохранения открыто выражали отвращение к гей-сексу, а ВИЧ-положительных пациентов изолировали в больничных палатах и обращались с ними как с токсичными неприкасаемыми. В вакууме власти, который образовался в результате халатности правительства, возникла грозная сила в виде ACT UP (AIDS Coalition to Unleash Power), которая до сих пор считается одним из самых эффективных, меняющих парадигму политических движений в новейшей истории. [28]

ACT UP представляла собой массовый альянс различных представителей квиров, других стигматизированных групп и их союзников. Лесбиянки, не подвергавшиеся высокому риску заражения ВИЧ, были солидарны с геями, планировали демонстрации, собирали пожертвования, организовывали встречи и ухаживали за больными. Натуралки, такие как Рут Кокер Беркс, пришли на помощь, утешив сотни умирающих геев в 1980-х годах (и обеспечив им места для захоронения, когда их семьи этого не сделали). [29] Квир-активисты оказывали услуги потребителям внутривенных наркотиков, работникам секс-бизнеса и другим людям, которые, как и они, подвергались систематическому позору за то, что заразились вирусом. Это была настоящая коалиция людей из самых разных слоев общества. В сочетании с ясностью цели и праведным политическим гневом это разнообразие придавало ей силу.

В рамках ACT UP не было смысла спорить о том, кто является достаточно симпатичной жертвой, или ограничивать медицинскую помощь теми, кто, казалось бы, "заслуживает" ее. Чума убивала маргинализированных людей, а государство, система здравоохранения и большая часть средств массовой информации продолжали умышленно игнорировать это. Активистам борьбы со СПИДом нужны были цифры и горячая поддержка везде, где они могли ее получить.

Получение поддержки ACT UP в корне изменило мировоззрение многих геев и их понимание сообщества. Активист Патрик Мур пишет, что ACT UP работала так хорошо, потому что действовала под децентрализованным руководством: На еженедельных собраниях абсолютно любой мог выступить и услышать свои идеи, в том числе и те, кого в обществе белых, богатых геев отвергли бы за то, что они не ведут себя или выглядят "правильно". По словам Мура, геи, которые большую часть своей жизни были не заинтересованы в работе с женщинами, были смирены щедростью и страстью, которую привнесли в это пространство активистки из числа лесбиянок и квиров. Ни один человек или привилегированная группа не имели большего влияния, чем другие - все вопросы решались голосованием на вечерних собраниях по понедельникам, на которые мог прийти любой желающий. В свои лучшие времена ACT UP была принимающей, хаотичной и эгалитарной. Она была экспансивной в своей способности признавать людей на их месте, с любыми дарами, травмами и идентичностями, которые они приносили с собой в дверь. Это резко контрастировало с системным подходом, основанным на стыде, который предполагал измерение достоинств каждого пациента со СПИДом и выдачу пособий только тем, кто сделал "достаточно", чтобы избежать передачи вируса и дать ЛГБТК-сообществу респектабельное имя.

Организационная этика ACT UP заключалась в вызывающем, гордом сопротивлении, и в ней всегда подчеркивалась важность отказа от стыда. Стыд и стигма позволили эпидемии ВИЧ пронестись по сообществам ЛГБТК и наркоманов; системный стыд утверждал, что геи, трансгендерные женщины, секс-работники и потребители наркотиков сами виноваты в своей болезни. Стыд удерживал людей от прохождения тестов или раскрытия своего статуса перед семьей и друзьями. Один из главных лозунгов ACT UP, "Молчание = смерть", был создан для борьбы с идеей, что ВИЧ-положительные люди должны страдать в одиночестве. Пациенты со СПИДом должны были быть признаны во всей своей многочисленности и человечности, опираясь на широкое сообщество, в которое входили все, чья жизнь была затронута гомофобией, трансфобией, классицизмом и другими социальными пороками.

ACT UP бросали в лицо политикам образы смерти и болезней, делая невыразимое невозможным для игнорирования. Они устраивали "акции смерти" в Управлении по контролю за продуктами и лекарствами, в Конгрессе и на Уолл-стрит. Они перекладывали вину на системы, которые их подвели, забрасывая директора Службы здравоохранения и социального обеспечения Луиса В. Салливана презервативами и выкрикивая в его адрес слово "стыд", чтобы привлечь внимание к тому, что он преуменьшает важность защищенного секса. [30] Многие законодатели, зацикленные на подходе, основанном на системном стыде, считали, что воздержание среди геев - единственный выход. Если квир не "поступал правильно", никогда больше не наслаждаясь физической связью, он якобы заслуживал постепенной смерти, которую и получил. Но активисты борьбы со СПИДом отвергли это индивидуалистическое мышление, основанное на выборе, и выступили за коллективное снижение вреда. В 1991 году активисты ACT UP накрыли весь двухэтажный дом сенатора Джесси Хелмса гигантским надувным презервативом, мужественно отвергая идею о том, что откровенные разговоры о сексе и предохранении морально неприемлемы. [31]

 

ACT UP была дико успешной. Как пишет историк Джеффри Йованноне: [32]

Участники ACT UP увеличили государственное финансирование, ускорили процесс утверждения лекарств, заставили фармацевтические компании снизить стоимость препаратов, оказали давление на исследователей, чтобы те включали в клинические испытания женщин и представителей цветного населения... и утверждали, что люди со СПИДом должны иметь право голоса во всех вопросах, связанных с ВИЧ/СПИДом.

Говоря о том, как ACT UP повлияла на сегодняшнее движение за жизнь чернокожих, профессор права из Колумбийского университета