Читать книгу - "Напоминание старых истин - Анатолий Андреевич Ананьев"

ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕ

Вся тысячелетняя история русской литературы и более чем полувековая история советской литературы показывают нам, что в центре внимания писателей разных времен и разных поколений всегда стояла величественная фигура деревенского человека — человека, чьим трудом, усилиями и потом добывался на земле хлеб. Именно о нем, о деревенском человеке, о благородном его труде, о высокой его нравственности слагались легенды, сочинялись сказания, к которым мы и теперь, удивляясь неистощимому богатству крестьянской души, обращаемся как к источнику. И мы хорошо знаем, что в традиции русской литературы никогда не было — писать сатиру на мужика, но всегда было — как мужик двух генералов прокормил. К мужику, именно к нему, обратил свой писательский взгляд Иван Сергеевич Тургенев в бессмертных «Записках охотника»; ему, русскому крестьянину, отданы одни из самых, может быть, лучших страниц произведений гения мировой литературы Льва Николаевича Толстого; земле, нелегкой доле хлебороба посвятил свой талант и Михаил Александрович Шолохов, дав нам «Поднятой целиной» замечательный пример, как быстро и гениально может откликаться литература на текущие события времени.

Разумеется, каждая эпоха ставила перед литераторами, бравшимися писать о деревне, и свои определенные задачи, среди которых, может быть, самой главной в прошлом была — привлечь внимание общественности к бесправному положению крестьян, к их непосильному труду. И всякий раз литература (к чести наших великих предшественников!) с достоинством решала эти задачи, то вызывая жалость к судьбе деревенского человека — поильца, кормильца и защитника отечества, то непосредственно обращаясь к нему, поднимая в нем дух непокорства и открывая перед ним перспективы освобожденного труда и иной жизни.

Так было, это — история. Наше время давно уже выдвигает совсем иные задачи перед писателями в освещении деревенской тематики, и если прежний крестьянин в нашем представлении всегда был неотделим от косы, лошаденки и плуга со всем вытекающим отсюда единством труда, быта и человеческих отношений (мы и до сих пор, к слову сказать, охотно переносим этот образ крестьянина из книги в книгу, невольно, между прочим, вызывая ту же жалость к нему), то сегодняшняя главная сила деревни — механизатор! Ведь это только кажется, что он имеет дело с бездушным железом, с машиной, тогда как на самом деле в сознании его одухотворено и наполнено смыслом все, что принесла ему для облегчения труда и жизни научно-техническая революция. Он неотделим от своих машин, как неотделима от него и новая, социалистическая культура, пришедшая в деревню. Но если в жизни это новое единство труда, быта и человеческих отношений на селе стало реальностью, то в литературе, к сожалению, мы далеко еще не в полной мере отразили то новое, что является душой и сердцем деревни.

У нас, как и во всяком другом, наверное, деле, есть недостатки, есть и определенные достижения.

Но если мы позволим себе сказать, что сделано все, если позволим себе это благодушие — литература остановится в своем развитии. Перед современной деревней, перед величественной фигурой нынешнего земледельца, который мог бы во весь свой могучий рост предстать в наших произведениях, мы чувствуем себя в долгу. А если откровенно, в долгу перед всей современностью, да и не только перед современной деревней.

1979

ПРОБЛЕМЫ ДЕРЕВЕНСКИЕ

Как писателя, в той или иной мере связанного с деревенской тематикой, меня волнуют три вопроса.

Чаще чем о чем-либо другом приходится слышать о запустении деревень, о забитых досками накрест деревенских избах. Процесс этот происходит и вызывает разные толки. Ломается, в сущности, уклад жизни многих и многих крестьянских, скажем теперь — колхозных, семей. Хорошо это или плохо? Вот в этом и следует разобраться. Одни говорят, что это плохо, что это чуть ли не национальное бедствие, и пишут полные трагизма повести и рассказы; другие обходят молчанием эту сторону, словно совершенно не происходит с деревней ничего; третьи говорят, что это правильно, что такое развитие деревни неизбежно и что все обусловлено исторически складывающимися событиями, повышением технического уровня сельскохозяйственного производства, в общем, все закономерно. На мой взгляд, эта третья точка зрения самая верная. Если бы сейчас, допустим, как в дореволюционной России, оставалось до 80 процентов населения в деревнях, трудно сказать, чем бы оно занималось. Сохи давно нет и конного плуга нет, а есть машины в сотни лошадиных сил, управляемые одним-единственным человеком. Иначе говоря, занять людей было бы нечем; или второе: не развивалась бы техника, а все оставалось бы на уровне дедовского производства. Мы бы отстали от развитых стран, а это уже не нужно ни народу, ни государству. Так что проблема, в сущности, поворачивается совсем иной стороною.

Но одно дело, — забитые досками деревенские избы, и совсем другое — когда молодежь уходит из сел и деревень, не желая оставаться в них, не желая как бы перенимать профессию хлебороба, сеятеля и хранителя, как говорили раньше о крестьянах, от своих отцов и дедов, и это уже действительно является коренной и еще не решенной проблемой. Почему она уходит? Я как-то разговаривал с пожилым колхозником Федосовым из далекой казахстанской деревни Жерновки.

— В чем причина, — спросил я его, — почему уходит молодежь?

— Причина двоякая: на мой взгляд, оттого, что человек в деревне не может, в сущности, жить своим разумом, а должен все делать по указке бригадира или председателя, тогда как не всегда это бывают умные люди. А ведь и мне, и другому, и третьему — тем более молодому — хочется проявить себя в жизни, почувствовать, что и ты способен на что-то. Деталь выточил, она тобой сделана, твоими руками, а поле вспахал — это еще не все; кто будет сеять, подкармливать, убирать, возить? Коллектив-то коллективом, но и обезличка тут тоже есть и не все продумано. Так я понимаю. А вот еще говорят, будто оттого уходит молодежь, что нет хорошего клуба, нет театра и прочее. Думаю, что это не главное, а второстепенное.

Я не могу, разумеется, привести сейчас ответ Федосова дословно, но сводился он именно к тому, что есть что-то несовершенное, непродуманное в самой организации труда, а не в чем-то другом, и уж никак не в хороводах, о которых теперь пишут с сожалением, что они вычеркнуты якобы из деревенской жизни.

Второй вопрос — это историческое освещение жизни деревни, начиная особенно с периода коллективизации и до наших дней. На долю тружеников села, спору нет, выпадали тяжелые годы. Я имею в виду не только неурожайные, засушливые, когда и семян