Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев"

максимально обеспечить перевозку через Маньчжурию по сибирской ж. д. купленных товаров и возместить убытки, понесенные немецкими коммерсантами от военных действий японцев в Китае.

На днях Мацуока позвонил и сказал, что выставленные три условия были приняты членами кабинета. Относительно Гонконга и других районов Мацуока не упоминал.

Рамзай».

5 августа японский посол Того посетил Молотова и, напомнив ему о сделанном месяц назад предложении, сообщил, что новый кабинет Коноэ желает скорейшего заключения соглашения. 14 августа нарком иностранных дел передал ему ответ: «Настоящим Советское правительство подтверждает свое положительное отношение к идее заключения предложенного японским правительством соглашения о нейтралитете между СССР и Японией… Советское правительство понимает настоящее предложение японского правительства в том смысле, что предложенное соглашение, как это видно из его содержания, будет не только договором о нейтралитете, но, по сути, это будет договор о ненападении и о невступлении во враждебные коалиции.

Советское правительство считает необходимым заявить, что интересы СССР и Японии, в том числе интересы соглашения о нейтралитете, прежде всего, требуют того, чтобы урегулировать некоторые существенные вопросы советско-японских отношений, наличие которых в неразрешенном состоянии является и будет являться серьезным препятствием на пути к желательному улучшению взаимоотношений между обеими странами»[248].

Соглашаясь с редакцией ст. 2 и 3, советское правительство выступило против того, чтобы соглашение основывалось на Пекинской конвенции 1925 г., оставлявшей в силе Портсмутский договор, по которому Россия, вследствие поражения в войне, вынуждена была уступить Японии Южный Сахалин. К тому же Портсмутский договор был нарушен Японией, которая оккупировала Корею в 1910 г. и Маньчжурию в 1931–1932-м. Наконец, советское правительство продолжало настаивать на ликвидации японских нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине, появившихся благодаря этой конвенции[249].

«Советское правительство считало также необходимым отметить то важное обстоятельство, что предлагаемый договор предоставляет Японии максимум выгод, улучшает ее позиции на севере для того, чтобы она могла развить активные действия на юге, тогда как для СССР, который как страна не воюющая получает лишь незначительную выгоду, должны возникнуть новые сложные вопросы в его взаимоотношениях с другими державами. Заключая с Японией договор о нейтралитете, СССР рискует ухудшить в известной степени свои отношения с Китаем и с рядом государств, имеющих серьезные интересы в бассейне Тихого океана и Южных морей, что, следовательно, может нанести Советскому Союзу существенный ущерб, и не только экономический. Между тем японское правительство, выдвигая предложение о заключении договора о нейтралитете, не проявляет внимания к этому обстоятельству, затрагивающему важные интересы СССР, чья мирная политика всегда учитывает также интересы соседних государств. В виду вышесказанного Советское правительство раньше, чем заключить соглашение с Японией о нейтралитете, хотело бы получить от японского правительства разъяснение о его позиции по вопросу о мерах, могущих свести к минимуму тот ущерб интересам СССР, который может быть нанесен Советскому Союзу заключением договора о нейтралитете между СССР и Японией».

Об отказе Советского Союза от оказания помощи Китаю речи не шло.

Поскольку договор был нужен больше Японии, чем СССР, Москва решила воспользоваться инициативой Токио для получения ряда преимуществ.

29 августа Того получил сообщение о своем отзыве, о чем на следующий день оповестил Молотова. Ответа на советские предложения посол еще не получил, поэтому разговор свелся к повторению уже озвученных позиций. И опять Молотов напоминает о том, что Япония может проявить себя на Юге: «Сов[етское] пра[вительство] вполне понимает те плюсы, которые соглашение дает обеим сторонам, и в особенности Японии, поскольку она получает надежное и устойчивое положение на Севере и, следовательно, может проявить себя на Юге с большей активностью. …»[250].

Пользуясь заинтересованностью Германии в подписании Тройственного пакта, японская дипломатия добилась поддержки Берлина в вопросе о расширении контроля Японии во Французском Индокитае. Под давлением Германии и Японии правительство Петена было вынуждено 22 августа 1940 г. подписать с Японией общее соглашение, позволявшее создавать японские базы на территории Индокитая. Токио получал право транзита через территорию Французского Индокитая и военно-воздушные базы в Северном Индокитае, откуда японская авиация могла совершать регулярные налеты на полосу Бирманской железной дороги на китайской территории, по которой шли поставки военных грузов из Англии и Америки правительству Чан Кайши.

В конце августа 1940 г. Риббентроп принял решение отправить Генриха Штамера, получившего ранг чрезвычайного и полномочного посланника, со специальной миссией в Японию. Штамер не являлся карьерным дипломатом и до прихода в Министерство иностранных дел возглавлял Управление заокеанских стран «Фольксдойче Миттельштелле» – одно из центральных ведомств нацистской Германии, занимавшееся организацией нацистской пропаганды среди этнических немцев, живших за пределами Германии (фольксдойче), и переселением их в Третий рейх.

Перед Штамером были поставлены следующие задачи:

– выяснить подлинное отношение японского правительства к Германии;

– начать переговоры о союзе в том случае, если Япония проявит заинтересованность.

Это решение свидетельствовало о переменах в германской политике, возможными причинами которых можно считать сопротивление Англии, разрушившее надежды на ее скорое поражение; стремление удержать США от вступления в войну, вероятность которого не убывала; опасения относительно японо-американского сближения, сторонников которого в Токио было достаточно[251].

1 сентября Зорге сообщал: «На следующей неделе сюда приедет человек, правая рука Риббентропа для обсуждения с послом Оттом будущей политики Германии в отношении Японии и Китая. Возможно, что этот человек заменит Отта, потому что Отт не добился согласованной политики Японии с политикой Германии. Здесь распространяют слухи, что Осима будет снова назначен послом в Берлин и что Сигимицу и Того будут отозваны, но в то же время Япония будет непрестанно стремиться к получению преимуществ в Индокитае и Восточной Голландской Индии, избегая конфликта с Америкой».

Ключевую роль в подготовке документов и подписании Тройственного пакта со стороны Японии сыграл Мацуока. Штамер прибыл в Токио 7 сентября. На следующий день вместе с Оттом он посетил своего знакомого по Берлину Осиму Хироси, который после встречи направился к Мацуоке. Выслушав его, министр иностранных дел так оценил перспективы заключения военного соглашения с Германией и Италией: «Армия в этом вопросе инициативы не проявила. Оикава (Оикава Косиро, адмирал, начальник военно-морской базы в Йокосуке. – М.А.) лучше, чем Ёсида (Ёсида Дзэнго, вице-адмирал, министр флота. – М.А.). Но сделаю это [заключу союз] я, сделаю, даже если мне это будет стоить должности. За одну-две недели управимся»[252]. Ёсида Дзэнго, выступавший против подписания Тройственного пакта, вскоре вышел в отставку по болезни, и его пост занял адмирал Оикава.

На допросе 18 февраля 1946 г. Ойген Отт показал американским следователям: «Мы удивились, как быстро Мацуока устроил это все, потому что Тайным советом было всегда очень тяжело управлять, так что он должен был