Читать книгу - "Любовник Павлова 2 - Ника Маслова"

Я подумал: а ведь Николай Николаевич прав. Если я покажу отцу, что знаю, что он сделал, то он исчезнет из моей жизни навсегда. Никогда больше не решится ко мне обратиться. И если когда-нибудь в будущем мы случайно встретимся, то разойдёмся в разные стороны, как будто не заметив друг друга. Всё будет кончено, мосты сожжены. Я останусь на своей половине реки жизни, а он — где-то там, и для меня его существование больше не будет иметь никакого значения.

* * *

ВК автора: https://vk.com/nikamaslovabooks

ТГ автора: #nikamaslovabooks

Глава 46. Вадим. Вскрыть нарыв

Глава 46. Вадим. Вскрыть нарыв

День отъезда выдался настолько тяжёлым и насыщенным событиями, постоянной суетой, разговорами, что, когда мы поехали в аэропорт, я буквально засыпал от усталости. Сидел рядом с Николаем Николаевичем, положив голову ему на плечо, держал его за руку. Наши пальцы были переплетены, мы в равной мере не хотели расставаться друг с другом.

Я перестал бояться отъезда. Мы говорили о страхах вчера, и сегодня я понял, что смогу это сделать — сесть в самолёт и улететь от него на чудовищно огромное расстояние. Побыть там, сколько нужно, а затем купить билет на обычный рейс и вернуться.

Даже если за время моего отсутствия рядом с ним кто-то появится, я сделаю всё, чтобы вернуть его чувства. Но, скорей всего, он будет меня ждать. Потому что у нас особые отношения. Он меня любит. Он сам так сказал, и он не ветер в поле, его из стороны в сторону просто так не бросает. Скорей, он скала или дуб. И он будет стоять на своём, в том числе и на наших чувствах друг к другу.

Машина остановилась, и я выглянул в окно. Мы стояли рядом с двухэтажной гостиницей из тёмно-красного кирпича. Вокруг расстилались поля, но не лётные, а обычные, цветущие чем-то отчаянно-жёлтым.

— Разве это аэропорт?

Павлов шутливо надавил на кончик моего носа.

— Ты забыл, что встречаешься с отцом?

— Чёрт.

— Как хорошо, что у такого забывчивого личного помощника есть босс, который назубок помнит личные планы личного помощника.

Я вновь посмотрел на гостинцу через окно. Покачал головой из стороны в сторону — пока ехали, засиделся.

— Я и правда совсем забыл о нём. — Посмотрел в глаза Николаю Николаевичу и признался: — Знаешь, расстаться с тобой на время для меня намного страшней, чем встретиться с ним. Я его совсем не боюсь, как отрезало.

— Вот и хорошо. Но в тебе может скрываться страх, который твой мозг от тебя прячет. Потому не филонь, просто сделай это. Сходи туда, перекинься с ним парой слов и назад. Смотри, он проделал большой путь ради вашей встречи. Десять километров от города отмахал, не поленился.

Это да. Я, когда писал о названном Николаем Николаевичем месте встречи, ещё подумал, что вряд ли отец согласится убивать на дорогу столько времени. Но нет, он подтвердил, что будет в нужном месте в нужное время. И да, он тут уже был. На полупустой стоянке я заметил его машину — большой чёрный джип.

Никогда прежде не задумывался об этом, а тут вдруг пришло в голову: куцыми алиментами он держал мать на голодном пайке, в то же время катался на крутой тачке. За год, правда, не поменял, но всё равно — машина у него приметная, почти новая, дорогая. Ради того, чтобы поднять на ноги Максима, он её не продал. Ничего не сделал, чтобы исправить то, что наделал.

И это тоже хотелось ему сказать. Или нет?

Не трогай дерьмо, как говорится, меньше вонять будет. Дерьмо дерьмом всё равно быть не перестанет. А кто к нему полезет — измажется.

Я так и не решил, о чём с отцом говорить. Положился на судьбу, как пойдёт — так пойдёт. В общем, по обстоятельствам.

Когда выходил из машины, Николай Николаевич мне кое-что в карман пиджака положил.

— Что это? — спросил я. — Амулет на удачу?

— Нет, диктофон. Он уже включён. Возможно, потом ты захочешь переслушать, что сам говорил, что отец тебе говорил. Записать такой разговор может быть небесполезно.

Я посмотрел на него, улыбнулся.

— Не мог пораньше подать мне такую идею? Я бы записал твои признания и переслушивал их долгими холодными вечерами вдали от тебя.

Николай Николаевич рассмеялся.

— В это время года в Израиле такая жара, что долгий холодный вечер ты сможешь организовать себе только при помощи хорошего кондиционера и наглухо задёрнутых штор.

Я поцеловал его.

— А вот это — на удачу, — сказал он, возвращая мне поцелуй. — Будь сильным. Давай. Я верю в тебя, у тебя всё получится.

Солнце стояло ещё высоко и жарило вовсю. Наш кортеж из пяти чёрных машин выглядел весьма внушительно, весь сиял в лучах солнца. Я помахал рукой, хотя затемнённые окна не позволяли видеть, смотрит на меня Николай Николаевич сейчас или нет.

Ветер гонял по стоянке клубы песка и пыли и, пока я добирался до гостиницы, успел исколоть мне лицо и налипнуть на губах. Игорь пошёл со мной, о чём я узнал, открывая двери гостиницы — увидел его отражение на стекле.

Я подождал его, придерживая дверь, и он сразу же ответил на незаданный вопрос:

— Не беспокойся. Я просто приглядываю. Николай Николаевич распорядился тебя подстраховать.

Когда мы вошли в обеденный зал, Игорь далеко не пошёл, сел за столик ближе к выходу. Он вёл себя как обычный клиент, выглядел неприметно.

Внутри оказалось непривычно скромно из-за устаревших претензий на роскошь. Много бордового — скатерти, шторы. Унылый коричневый пол, на столах — пластиковые стаканчики с искусственными цветами. Со времени знакомства с Николаем Николаевичем я успел побывать в немалом числе ресторанов и отвык от таких интерьеров — устаревших ещё во времена малиновых пиджаков. Здесь время будто застыло вечность назад, и даже воздух казался несколько затхлым.

В зале обедало всего несколько человек, так что искать отца долго не пришлось. Он помахал мне рукой, и я пошёл к нему, ощущая себя несущим крест на Голгофу. Кончики пальцев похолодели, выдавая чувства, которые я испытывал, но до сих пор не осознавал.

— Ты был прав, — сказал я негромко, надеясь, что диктофон запишет мой голос. — Я сильно волнуюсь из-за встречи с отцом.

Мы не виделись