Читать книгу - "Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II - Виктор Холенко"

совершенно благих: он строил для семьи новый дом. Дело в том, что во время моего приезда семья жила в стареньком каркасном домике, собранном из горбыля ещё в первые послевоенные годы. Аккуратно оштукатуренный, он всё ещё прилично выглядел. Но имел два серьёзных недостатка. Во-первых, он стал уже довольно тесным для семьи из четырёх человек. Ну а, во-вторых, стоял он очень низко и поэтому часто подтапливался во время весенних разливов протекавшей поблизости речушки Махреньги.

Тогда ещё, в очень трудные и голодные послевоенные годы, участок для строительства первой своей хибарки выбрал очень даже удачно в сугубо экономическом плане. Одной стороной своей он непосредственно прилегал к высокому дощатому забору самого комбината, за которым возвышались огромные штабеля леса и хаотические кучи древесных отходов, непригодных для производства. Одна из широких досок забора внизу была оторвана от нижней прожилины и легко отодвигалась в сторону при необходимости. Вот через этот именно лаз и проникали на территорию комбината все местные жители, запасая для топлива дрова из отходов. Руководство, видно, вполне снисходительно относилась к такой самодеятельной утилизации своих технологических отходов. Именно через эту щель в заборе бывший фронтовик и набрал необходимое количество подходящих древесных отходов и построил свой первый домик, а потом уже постоянно только делал заготовку дров. Время было трудное, поэтому люди выкручивались, как могли. Да и многие руководители предприятий нередко закрывали глаза на такое посягательство на, так сказать, социалистическую собственность, ни к чему другому на деле уже и непригодную.

А вот для нового домика, который строился рядом со старенькой хибаркой, этот нелегальный лаз был уже не помощник: дом был заложен на высоком каменном фундаменте и строился из добротного бруса и хорошего пиломатериала, приобретение всего этого выливалось в немалую копеечку. Вот тут-то и помогала семейному бюджету в некотором роде эта самая нелегальная валюта с резиновым привкусом. Собственно, в те послевоенные годы, когда и зарплаты были очень низкие, да и не всё можно было купить за деньги, такая форма незаконных доходов среди большей части рабочих, да и колхозников тоже вообще, пожалуй, была массовой и совсем не считалась криминальной. Хотя нередко были и серьёзные наказания уличённых в воровстве и такого рода «социалистической собственности». Наверное, тогда и родилась впервые пренебрежительно-уничижительная формулировка этой самой социалистической собственности, когда не только простой люд начал говорить с усмешкой: «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё!»

Может, именно тогда уже и в сознании даже простых людей начало утрачиваться понятие о неприкосновенности социалистической собственности со стороны отдельных граждан, в былые времена, возможно, совершенно незыблемое, что означало уже вполне реальное подтачивание самой основы основ нашего социалистического государства? Не знаю, это я сейчас так думаю. А в те годы я сам ещё был довольно далёк от какой-либо политики, хотя с детства свято верил делу ленинской партии и нашему «самому справедливому правительству на планете», по поводу чего даже нередко у нас возникали горячие споры с отцом, который, по моему мнению, был искренним коммунистом и с большим стажем, но мыслил об этих категориях иногда совершенно иначе. И в то же время я совсем не считал для себя зазорным унести тайком с завода или со стройки, где работал, допустим, понравившуюся мне дощечку, чтобы дома соорудить полку для книг. И, честное слово, так делали практически все, тайком или в сговоре с кем-нибудь, совсем не считая такие деяния воровством. Да и как было считать это преступлением, если всё вокруг, как убеждали нас с детства, общее? А раз общее, значит, и моё личное. Так почему его не взять, если оно мне именно прямо сейчас вот понадобилось? А вот если так же тайком что-то взять у любого конкретного человека, то это уже настоящее преступление, именуемое воровством. Вот такой сдвиг понятий буквально на бытовом уровне был, пожалуй, у каждого.

В этом плане, как мне кажется, примечательным был советский фильм, примерно той поры или чуть позже, под названием «Зелёный фургон». Правда, там киношные крестьяне-самогонщики просили у Харатьяна, бывшего в роли милиционера, прямо-таки на голубом глазу, отдать им «во временное пользование» конфискованный у них же самогон. Смешно, конечно, но суть такая же, по-видимому. И сегодня, как и тогда раньше, я совсем не осуждаю своего тестя, давно уже ушедшего в мир иной, за такое вот самовольное изъятие из общей нашей собственности, как утверждало государство, малую толику для блага собственной семьи. Хотя и крамольно звучит такое заявление, однако оно всё-таки вполне оправдано: именно потому, что у многих тогда невольно просто смешивались в сознании эти два понятия – личного и общественного. По моему личному мнению, именно это смешение таких взаимно исключающих друг друга понятий в мозгах людей эпохи строительства социализма и есть тот изначальный вирус, исподволь и с самого начала подтачивающий нравственные основы первой в мире Страны Советов, который в конце концов и привёл её к трагической кончине.

Кстати, в это же самое время, о котором я сейчас и рассказываю, случилась ещё одна со стороны руководителей Ленинской партии интересная акция, внёсшая для граждан Страны Советов ещё более существенную порцию программных установок, вызвавших в умах людей совершенно неимоверный всплеск разброда и шатаний. Это сделал на XXII съезде КПСС как всегда удивительно непосредственный генсек, Никита Сергеевич Хрущёв, громогласно возвестивший всему миру, что в СССР к 1980 году будет непременно построен КОММУНИЗМ. Кто-то, ещё свято веривший в незыбленность генеральной линии партии и глубокую мудрость её вождей (а среди них был и я, в ту пору ещё очень наивный юноша), не столько обрадовался этой сногсшибательной вести, сколько удивился этакой прямо-таки космической скорости на пути к достижению великой мечты всего человечества. И в самом деле, ещё вчера мы терпеливо, а кто и с унылой безнадёгой, думали, что до обещанного коммунизма так же далеко, как и до звёзд в космосе, до которых даже наш отважный Юра Гагарин не смог дотянуться. А тут – нате вам: каких-то 20 лет, и сразу всем полное счастье. И то, ведь коммунизм – это не хухры-мухры, не социализм, уже изрядно поднадоевший с его бесконечной шефской помощью всех и вся, от пионеров до академиков, нашим вечно убогим колхозам и совхозам. Тем более, социализм – это как? От каждого по способности, и каждому по труду? Какая уж радость тут, и ежу понятно: работать надо. Потому что, как говорится, не потопаешь – не полопаешь. А коммунизм – о-го-го! Это означает, что от каждого по возможности, но каждому по