Читать книгу - "Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории - Нил Каплан"

представлений обеих сторон о своей идентичности и возможности своего выживания. И если проблемы в «папке 1967 г.» (то есть захваченные/оккупированные территории, поселения, безопасность и недавние беженцы) можно было бы постепенно решить, если бы переговоры продолжились, то с «папкой 1948 г.», где речь шла о репатриации семей самых первых беженцев и об их закрепленном в резолюции ГА ООН № 194 «праве на возвращение» в принадлежавшие им некогда дома на территории Израиля, все обстояло иначе. Ключевые вопросы о степени ответственности Израиля за судьбу палестинских беженцев, с одной стороны, и о признании права Израиля на дальнейшее существование в качестве родины еврейского народа, с другой, образовывали клубок противоречий. Они оказались неразрывно связаны: массовое возвращение потомков беженцев 1948 г. могло обернуться для Израиля утратой права на существование в качестве родины еврейского народа[478]. И без того непростую ситуацию осложняли все более громкие голоса евреев, бежавших после 1948 г. из арабских стран: они хотели, чтобы израильские переговорщики включили в повестку дня вопрос о компенсации за утраченное ими имущество, тем самым представляя проблемы еврейских и палестинских беженцев как параллельные, которые должны решаться в связке одна с другой[479].

Кроме того, участники переговоров в Кэмп-Дэвиде и Табе были не в состоянии снизить чувствительность израильского и палестинского общественного мнения к проблеме Иерусалима и как места, где располагаются и еврейские, и мусульманские святыни, и как столицы обоих государств. Для многих это оказалось неожиданностью, но Иерусалим (вновь) стал одним из самых трудноразрешимых вопросов — несмотря на множество изощренных предложений, которые на бумаге сулили раздел или совместное владение святым городом[480].

Интифада Аль-Аксы

Оправившись от больших ожиданий и разочарований Кэмп-Дэвида, лидеры обеих сторон принялись искать удобные оправдания для своей недавней деятельности, перекладывая вину друг на друга и подогревая сомнения в доброй воле и намерениях своих бывших партнеров по мирному процессу. Вскоре надежды на оживление дипломатического процесса омрачила и затмила новая вспышка насилия — вторая палестинская интифада.

В сентябре 2000 г. лидер оппозиции и глава партии Ликуд Ариэль Шарон посетил Храмовую гору — это был провокационный поступок, призванный продемонстрировать наличие у евреев права там молиться. Храмовая гора, как мы помним из событий 1928–1929 гг., — место, священное и для мусульман: для них это аль-Харам аш-Шариф («Благородное святилище»); на площади на ее вершине высится золотой купол мечети Омара, а рядом находится мечеть Аль-Акса (не такая фотогеничная, но еще более почитаемая). На следующий день возмущенная этим визитом толпа вооруженных камнями палестинских демонстрантов вступила в конфликт с израильской полицией, которая разогнала людей при помощи слезоточивого газа и боевых патронов, убив четверых и ранив 160 протестующих. По некоторым версиям, члены палестинских боевых отрядов были заранее готовы к такому столкновению, а визит Шарона явился скорее удобным поводом, чем самостоятельной причиной восстания.

Вторая интифада запомнилась широкой географией беспорядков, а также атаками и контратаками гораздо более кровопролитными по сравнению с первой (1987–1993), характерными признаками которой были летящие камни, бутылки с зажигательной смесью и резиновые пули. С сентября 2000 г. израильские войска и полиция открывали огонь на поражение даже против демонстраций солидарности, организованных палестинскими арабами — гражданами Израиля. Как и в конце 1920-х гг., страх мусульман перед посягательством евреев на их святыни подливал масла в огонь противостояния, которое стало известно как Интифада Аль-Аксы.

Попытки Израиля и Палестинской национальной администрации (ПНА) возобновить переговоры по нерешенным вопросам затягивались, а число погибших и раненых, жертв ежедневных ножевых атак, перестрелок, действий террористов-смертников и жестких ответных операций военных росло. К началу 2005 г. жизни лишились 3135 палестинцев и 1137 израильтян, раненые исчислялись тысячами. Из рядов палестинских бойцов постоянно выходили все новые террористы-смертники, в основном молодые люди, готовые взрывать себя на израильских гражданских объектах, в автобусах и в торговых центрах. Израиль в ответ сносил жилые дома, устанавливал на дорогах контрольно-пропускные пункты и использовал свое превосходство в воздухе и на земле для борьбы с террористами — а эти меры серьезно осложняли повседневную жизнь множества невинных людей, не участвовавших в столкновениях[481]. Тогдашний американский посол в Израиле вспоминал:

И [глава ПНА Ясир] Арафат, и [израильский премьер-министр Ариэль] Шарон начали считать единственным приемлемым исходом полное поражение противника. Кровопролитие могло замедлиться, только когда обе стороны лишились бы сил. Эти годы терроризма и насилия разрушили всякое подобие доверия между израильтянами и палестинцами[482].

Со стороны Израиля ответом на палестинское насилие стали две сомнительные стратегии: целенаправленные убийства радикалов и террористов, а также строительство ограждений (во многих местах — заборов, в других — высоких бетонных стен), которые отделяли израильское население от палестинского. Израиль оправдывал такие ограждения как законную форму самозащиты против террористов-смертников и указывал на значительное сокращение числа попыток терактов в районах, защищенных таким образом. Палестинцы протестовали против разрушения их образа жизни и огромных неудобств, вызванных стеной, которая рассекала деревни, города и подъездные пути. Правозащитные группы помогали составлять официальные жалобы в отношении множества точек, где стена вторгалась на принадлежавшие палестинцам земли или выходила за пределы израильской территории, определенной условиями перемирия 1949 г. (так называемой «зеленой линии»). Некоторые комментаторы рассматривали строительство ограждений как возможный пролог к фактическому определению окончательных границ между еврейским Израилем и арабской Палестиной, как подготовку к последующему уходу Израиля с этих территорий. Многие израильтяне пришли к выводу, что в существующей атмосфере недоверия и враждебности, а также в отсутствие конструктивных переговоров их правительство должно провести разделение населения в одностороннем порядке, чтобы защитить интересы Израиля и удовлетворить насущные требования безопасности.

Отчасти из-за высокой степени милитаризации Интифада Аль-Аксы оказалась для палестинцев дорого обошедшимся и политически непродуктивным восстанием[483]. Эскалация насильственных атак против израильских объектов помогла привести к власти сторонника жесткой линии Ариэля Шарона, политика-генерала, прославившегося карательным рейдом в Кибию в 1953 г., антитеррористическими операциями в Газе в 1970–1971 гг., в ходе которых израильтяне сравнивали с землей жилые дома, поля и сады, а также вторжением в Ливан в 1982 г. В ответ на вторую интифаду Шарон уничтожил значительную часть аппарата безопасности, административных учреждений и инфраструктуры ПНА, после чего осадил униженного Арафата в руинах его резиденции в Рамалле. Палестинские террористы-смертники сеяли хаос в израильских городах и поселках, оказывая негативное влияние на международное общественное мнение — что очень отличалось от сочувствия, которое палестинское сопротивление вызывало десятилетием ранее, во время первой интифады, когда в СМИ ежедневно появлялись фото и видео, на которых палестинские юноши раскручивали пращи, швыряли камни и катили пылающие шины в сторону шеренг тяжеловооруженных израильских солдат. Хотя подвиги новоявленных мучеников за