Читать книгу - "Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - Джозеф Брэдли"

револьвер «Смит-Вессон» 3-й модели, принятый на вооружение российским правительством в 1871 году; в 1880-1890-х годах было изготовлено от 300 000 до 400 000 таких револьверов[268]. Себестоимость оружия снизилась почти на 50 %; благодаря только ежегодной экономии на заработной плате в размере 280 000 рублей правительство за десять лет сберегло 2,9 миллиона рублей. После реконструкции Тула уже никогда не срывала запланированных поставок вооружения правительству. Завод, укомплектованный опытными офицерами, выпускниками Артиллерийской академии, стал технологическим лидером казенных предприятий отрасли. В 1872 году Тульский завод отправил комплект станков на Московскую политехническую выставку. Год спустя для распространения опыта в области практического оружейного дела в Туле был открыт постоянный музей, что по тем временам было верным признаком удовлетворенности властей работой завода [Московская политехническая выставка 1872: 93; Ашурков 1972: 38–40][269].

Результаты произвели впечатление и на русских, и на иностранцев. Британский военный атташе Фредерик Уэллзли писал:

Настоящие работы целиком посвящены производству винтовок Бердана и еще не завершены. Они обошлись более чем в три миллиона рублей, более половины из которых потрачено на приобретение техники. Завод огромен, хорошо организован и хорошо снабжен оборудованием, закупленным по большей части у гг. Гринвуда и Бэтли из Лидса[270].

В каталоге Политехнической выставки 1872 года отмечалось, что токарные станки для ружейных стволов впервые были построены в Туле и что даже на заводе Кольта, с его высокой степенью механизации, до сих пор не смогли наладить подобную работу на самодействующих машинах [Московская промышленная выставка 1872: 38–40][271]. 20 лет спустя авторы обзора российской промышленности для Всемирной Колумбовой выставки в Чикаго 1893 года гордо провозгласили, что Тульский завод по праву считается одним из самых значительных и хорошо организованных предприятий среди европейских мануфактур: все части ружья производятся на станках, а точность изготовления, отделка и подгонка отдельных деталей не уступают таковым у лучших зарубежных производителей [The Industries 1893: 97][272]. Даже советские историки не сдерживались в восхвалениях достижений оружейной промышленности России. Тот факт, что Тула ни разу не сорвала государственные поставки оружия, предположительно свидетельствовал о том, что оружейники освоили новую машинную технику, хотя более поздние проблемы должны были бы заставить умерить пыл в похвалах. По мнению советского историка Ашуркова, после реорганизации завод ничем не уступал европейским предприятиям [Ашурков 1947: 69–70][273].

Тульский завод был крупнейшим из трех казенных оружейных предприятий и после реорганизации в 1872 году считался самым передовым, но стрелковое оружие, в частности пехотные винтовки Бердана, производили на станках и в Сестрорецке, и в Ижевске. Каждый из двух других оружейных заводов в значительной степени ввел централизованный заводской способ производства раньше, чем Тула. И у Сестрорецка, и у Ижевска имелись определенные достижения по части специализации в технологиях тех или иных деталей оружия: первый завод был известен своими достижениями в области изготовления лож, а второй усовершенствовал технологии изготовления стальных стволов. Наконец, металлические патроны производились на казенном патронном заводе в Санкт-Петербурге.

Сестрорецк, Ижевск и Петербургский патронный завод

Сестрорецкий оружейный завод, расположенный на северо-западе России, среди березовых и сосновых лесов, казалось бы, имел хорошие возможности для того, чтобы своевременно реагировать на развитие технологий деревообработки. К сожалению, богатство сырьевых ресурсов не соответствовало возможностям ранних деревообрабатывающих станков: береза хуже поддавалась машинной обработке и инкрустации, чем орех. Вручную резчик с огромным трудом мог делать одну ложу в неделю. Однако, когда в 1857 году капитан О. Ф. Лилиенфельд привез из Америки пехотную винтовку с березовой ложей, изготовленной на станке, Комитет по усовершенствованию штуцеров и ружей решил испытать в Сестрорецке несколько американских машин. Испытания показали, что заготовки из березы можно обрабатывать на станке с тем же успехом, что и ореховые, и что целую ложу можно вырезать за 15 минут[274].

В 1858 году русское правительство с необычной быстротой заказало у компании Ames Manufacturing Company из Чикопи (Массачусетс) комплект из 17 станков, которые были введены в эксплуатацию в 1860 году. Это было частью проекта по освоению в Сестрорецке американского машинного производства, который также включал в себя закупку ложевых и нарезоделательных станков фирмы «Кольт». Только шесть станков требовали отдельных операторов на каждый, остальные машины могли работать с одним оператором на каждые два – четыре станка. Используя машины, один рабочий мог сделать за день от 40 до 50 деревянных заготовок или от двух до трех готовых лож. К 1865 году машины практически вытеснили ручной труд, что привело к падению поденной заработной платы. Высказывались опасения, что использование станков со временем приведет к исчезновению искусства ручного изготовления деревянных частей для ружей[275].

Делегация британских артиллерийских офицеров, посетившая Сестрорецк в 1867 году, обнаружила, что

стругально-опиловочный отдел ложевого цеха по размерам не намного больше просторной спальни. Машины, в основном работающие по принципу копирования, хороши. Они американские и все, за исключением той, что высверливает отверстия для шомпола, точно такие же, как те, что используются в Энфилде [Turner et al. 1867: 64][276].

По словам Е. Гутора, автора описания оборудования для изготовления лож, американские машины были сложными и временами не столько полезными, сколько «умными» – их нелегко было интегрировать в производство. Как и специализированные станки с завода «Кольт», они были больше ориентированы на процесс, чем на продукт, и, выполняя с необычайной точностью самые сложные работы по деревообработке, объединяли в себе множество самых разнообразных трансформаций и передач движения, изучение которых, по словам автора, должно было принести действительную пользу для каждого инженера, конструирующего новые механизмы [Гутор 1868: VI, 35][277]. В этом, конечно, состояло значение машин Кольта и американской системы. Ранее в Сестрорецке были установлены отдельные станки, а данный случай оказался первым запуском станочной линии.

Последовательное выполнение операций с помощью машин ускорило разделение труда. С. А. Зыбин, инженер-механик и автор популярных «Историй…» государственных оружейных заводов на рубеже XIX–XX веков, восхищался тем, что нигде больше вы «не встретите такого совершенного разделения труда», и продолжал:

…здесь работа распределена таким образом, что каждому рабочему приходится только зажать вещь, пустить в ход станок, а после окончания работы, остановив станок, вынуть вещь. Все манипуляции просты до крайности: любой рабочий, взятый прямо от сохи, может, после предварительного объяснения о том, как обращаться со станком, свободно работать; в этой работе соображение, ловкость почти не играют роли: нужна только маленькая привычка, а с ней рабочий, работая все время на одном и том же станке, достигает просто поразительной иногда производительности [Зыбин