Читать книгу - "Коронация всея Руси. Разговор, склоняющий к благоразумию - Евгений Александрович Ямбург"

Януша Корчака, человека тонкого, деликатного, в подлинном смысле слова наследника общемировой культурной традиции, разумеется, не могли устроить узость и ригоризм в их любом проявлении. Непостижимым образом он сочетал в себе живую, без фанатизма, веру и мужественное, трезвое отношение к жизни: «Отринув толпу Твоих прислужников, – заслоняли, не допускали, – к тебе я стремился, мой Боже». Вот почему эсхатологические предчувствия, которыми наполнены книги Корчака, никогда не убивали в нем веселья и бодрости духа. Личность педагога такого масштаба не пригнешь к земле, но и не оторвешь от нее. Пересечение же земли и неба, как известно, открывает линию горизонта в любой деятельности, включая и наше педагогическое поприще. В этом, если угодно, главный урок книги «Наедине с Господом Богом». И все же символом веры, оправданием смысла бытия для Я. Корчака всегда был и оставался ребенок. В поэтической форме это блестяще выразил А. Галич в поэме «Кадиш»: «Я старался сделать все, что мог, // Не просил судьбу ни разу: высвободи! // И скажу на самой смертной исповеди, // Если есть на свете детский Бог: // Все я, Боже, получил сполна, – // Где, в которой расписаться ведомости? // Об одном прошу: спаси от ненависти, // Мне не причитается она».

Польский патриот и офицер

В финале жизни Корчак продолжал держаться раз и навсегда избранного пути даже в людоедских условиях гетто. Он был верен своему принципу, что детям помимо еды нужна духовная пища, и до самого конца устраивал для них разные интеллектуальные игры: они читали вслух, рассказывали сказки, ставили спектакли. Проницательный мыслитель, знавший цену различным «измам», живой человек, испытавший глубокие разочарования, подверженный депрессиям, что явствует из его дневника и писем, доктор Корчак, по меткому выражению И. Ольчак-Роникер, до последней черты играл с детьми в игру под названием «нормальная жизнь»! Кто-нибудь может предложить иной сценарий ухода в тех обстоятельствах?

Корчак был человеком мира. Он не был ортодоксальным евреем, но определенное время жил в Палестине, изучил иврит. Однако его главным образом интересовали дети в Библии.

В то же время он ощущал себя польским патриотом и офицером. Ничем иным нельзя объяснить его демонстративный поступок в гетто, когда, надев форму польского майора, он отправился в немецкую комендатуру выбивать продукты для детей. Разумеется, он там был избит и посажен в карцер. Вероятно, к такому акту его побудили неизжитые представления об офицерской чести даже врага, почерпнутые из опыта Первой мировой войны.

К слову сказать, те члены моей семьи, которые погибли в оккупации, отказавшись эвакуироваться по причине преклонного возраста и ограничения в передвижении (тетя, в честь которой меня назвали родители, была инвалидом детства – ДЦП), помнили тех немцев, времен Первой мировой. Они вели себя вполне цивилизованно на Украине, пресекали попытки погромов… Но на этот раз пришли другие немцы – фашисты.

Жизнь, судьба и книги Корчака, а в первую очередь книга «Как любить ребенка», постоянно подталкивают к аллюзиям, параллелям с современностью. Что вполне естественно, ибо эта книга вечная. Она никогда не потеряет своей актуальности. Читая и перечитывая ее долгие годы, я не устаю поражаться мудрости и педагогической прозорливости автора.

Ее главная интенция – призыв к уважению личности ребенка, даже самого маленького, признание его права быть самим собой. Все остальное – тонкости, детали и подробности. Но какие подробности!

Любое педагогическое откровение Корчака, которое без преувеличения можно сравнить с ограненным алмазом.

Судите сами: «Нищий распоряжается милостыней как заблагорассудится, а у ребенка нет ничего своего, он должен отчитываться за каждый даром полученный в личное пользование предмет».

Сотни ежедневных микродрам на этой почве. Отец купил дорогой велосипед. Сын дал покататься друзьям. Сломали – скандал! Девушка одолжила подруге платье на свидание. Пятно – скандал! Подростку подарили на день рождения видеокамеру. Хочет взять в поход – скандал! Пусть снимает на память лишь идиллические семейные торжества. Но подарили-то ему!

Взрослых можно понять. Даром, как говорится, ничего не падает. Крайне раздраженная позиция: ничего твоего в доме нет. Когда будешь зарабатывать – тогда и будешь иметь право чем-либо распоряжаться.

Другая история: мать выбросила «хлам» из-под ванны. Второклассник в слезы. В категорию хлама попали сломанные отцовские часы, израсходованные зажигалки, фантики и т. п. – все то, что сын хранил в тайном месте, в специальной коробочке.

Не воспитываем ли мы изначально неуважение к чужой собственности? Еще совсем недавно государство, как собирательный образ отца, милостиво позволяло нам пользоваться ею, но ни в коем случае не владеть. Оно и сегодня по возможности идет по этому накатанному пути. И, между прочим, знает, что делает, ибо собственность – что синоним независимости. Родителям так же трудно примириться с независимостью ребенка, тем более она эфемерна.

Так высказанное Корчаком замечание выступает для вдумчивого педагога своего рода триггером, запускающим целый каскад мыслей о правильном и должном в культуре в целом и в педагогике в частности.

Или в другом месте: «Мы играем с детьми краплеными картами: слабость детского возраста бьем тузами достоинства взрослых. Шулеры, мы так подтасовываем карты, чтобы самому плохому в детях противопоставлять то, что в нас хорошо и ценно».

Сегодня в российской педагогике этот карточный фокус не проходит (как бы того ни хотели присяжные идеологи казенного воспитания), ибо все покровы оказались сорваны. Вечная проблема отцов и детей обернулась проблемой блудных отцов, промотавших наследство. Эпоха перемен обнажила несовершенство взрослых, их преступления перестали быть тайными.

Пожалуй, достаточно. Не хочу лишать коллег радости самостоятельного прочтения и разворачивания педагогических формул Я. Корчака. Замечу лишь, что такой способ прочтения – это напряженный труд. Отдавая себе отчет в несовершенстве мира, тем не менее он ставил перед собой, казалось бы, невыполнимую задачу – воспитать нравственных детей.

Не устаю повторять вновь и вновь: коренная педагогическая проблема, никогда не теряющая своей актуальности, в равной степени волнующая педагогов, родителей, – можно ли в безнравственном обществе воспитать нравственных детей?

Опыт Корчака подтверждает: да, можно! Но при условии, что воспитатель сосредоточит свои усилия на главном направлении – созидании и сохранении у ребенка чувства собственного достоинства. В этом альфа и омега педагогической системы Корчака. Все остальное – лишь разнообразные инструменты, необходимые для решения правильно поставленной задачи.

Чувство собственного достоинства – вот загадочный инструмент. Созидается он столетьями, а утрачивается в момент. Под гармошку ли, под бомбежку ли, под красивую ль болтовню, Иссушается, разрушается, сокрушается на корню.

Б. Окуджава

Всяко бывает. Ведь педагогу, как и поэту, «не дано предугадать, как слово наше отзовется» (Ф. Тютчев). Но писатель и педагог