Читать книгу - "Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон"

взлеты, и падения. Взлеты держались на одержимости раскрытием убийств и сопоставимом уровне ума. Падения же были следствием конфликта характеров: спокойная, аналитичная манера Гурни против навязчивой тяги Хардвика разоблачать, дразнить и провоцировать — привычки, стоившей тому места в полиции штата и приведшей к нынешней роли частного детектива. Запись на автоответчике у Хардвика была, по мнению Гурни, относительно безобидной:

«Оставьте сообщение. Будьте кратки».

Гурни подчинился:

— Это Гурни. Звоню насчет Уайт-Ривер. Хотел узнать, знаешь ли, там кого-нибудь, кто мог бы сообщить что-то, чего еще не было в новостях.

Второй звонок он сделал на мобильный номер, который Шеридан Клайн дал ему сегодня. Записанный голос Клайн звучал столь же елейно-обходительно, насколько голос Хардвика — резким:

«Здравствуйте, это Шеридан. Вы позвонили на мой личный телефон. Если у вас юридические, деловые или политические вопросы, пожалуйста, свяжитесь со мной по номеру, указанному на сайте окружной прокуратуры. Если ваш звонок личного характера, после сигнала оставьте имя, номер и сообщение. Благодарю вас».

Гурни перешел прямо к сути:

— Относительно вашего сегодняшнего описания ситуации в Уайт-Ривер у меня сложилось впечатление, что вы умолчали о каком-то важном факторе. Прежде чем решать, стоит ли вмешиваться, мне нужно знать больше. Мяч на вашей стороне.

Мадлен кивком указала на часы на приборной панели — было 18:40.

Он взвесил все «за» и «против» третьего звонка, но пришел к выводу, что, возможно, делать его сейчас, в присутствии Мадлен, не лучшая идея. Он завел двигатель, проехал через открытые ворота и покатил по безупречно чистой подъездной дороге.

Мадлен заговорила, не поднимая взгляд:

— Ваше защитное одеяло?

— Извините?

— У меня сложилось впечатление, что ты предпочел познакомиться с успокаивающим мирком убийств и беспорядков, прежде чем встретиться с пугающей неизвестностью коктейльной вечеринки.

Через полмили от дома Гелтеров подъездная дорога пошла в легкий подъем и внезапно вывела их к краю поля, утыканного тысячами нарциссов. В косых лучах раннего вечернего солнца это зрелище ошеломляло — почти так же, как массивный кубический дом без окон, возвышавшийся над полем на вершине холма.

6.

Подъездная дорожка вывела их прямо к фасаду. Массивная лицевая стена из темного дерева оказалась безупречно квадратной — примерно пятьдесят футов в высоту и столько же в ширину.

— Это то, о чем я думаю? — удивленно нахмурилась Мадлен.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри внимательнее. Контуры буквы.

Гурни прищурился. Лишь с трудом он смог различить искаженные очертания гигантской буквы «Г», будто выцветшую литеру из детской азбуки, отпечатанную прямо на доме.

Пока они все еще вглядывались, к машине подбежал молодой человек с волосами цвета шартрез, в свободной белой рубашке и узких джинсах. Он распахнул пассажирскую дверцу и придержал ее, пока Мадлен выходила, затем стремительно переместился к водительскому месту.

— Можете проходить, сэр, вы и леди, — сказал он, протягивая Гурни маленькую карточку с именем «Дилан» и номером мобильного. — Когда решите уезжать, позвоните по этому номеру — я подгоню вашу машину. — Сверкнув улыбкой, он запрыгнул в пыльный внедорожник и объехал дом.

— Приятная деталь, — заметила Мадлен, когда они шли через внутренний двор.

Гурни неопределенно кивнул.

— Откуда ты знаешь Триш Гелтер?

— Я же уже раза три говорила. Виньяса.

— Вин...

Она вздохнула:

— Мой класс йоги. На который я хожу каждое воскресное утро.

Когда они подошли к входной двери, та распахнулась, словно створка огромного шкафа, и на пороге появилась женщина с копной волнистых светлых волос.

— Мадле-е-е-н! — пропела она, придав имени игриво-французский оттенок, так что оно прозвучало как ласковая шутка. — Добро пожаловать в «Скайвью»! — Она улыбнулась, продемонстрировав интригующую щель между передними зубами — как у Лорен Хаттон. — Ты выглядишь потрясающе! Платье — восторг! И ты привела знаменитого детектива! Чудесно! Входите, входите! — Она отступила в сторону и, удерживая в руке голубой коктейль с сахарной кромкой, пригласила их в пещероподобное пространство — не похожее ни на один дом, который Гурни когда-либо видел.

Казалось, весь дом был одной-единственной кубической комнатой — если столь огромное пространство вообще уместно называть «комнатой». Кубы разных размеров служили столами и стульями; на них расселись группы гостей, оживленно беседуя. Наборы сдвинутых кубиков образовывали кухонные стойки у каждого края плиты ресторанного масштаба из матовой стали. Каждый куб имел свой собственный, неповторимый цвет. Как Гурни заметил и снаружи, в стенах, высотой с пятиэтажный дом, вовсе не было окон, но внутри царил залитый солнцем свет. Крыша состояла из прозрачных стеклянных панелей. Над зданием раскидывалось безоблачное синее небо.

Мадлен улыбнулась:

— Триш, это потрясающее место!

— Налей себе что-нибудь и хорошенько осмотрись. Здесь полно сюрпризов. А пока я познакомлю твоего застенчивого мужа с интересными людьми.

— Удачи, — сказала Мадлен и направилась к бару, составленному из двух кубов высотой около четырех футов: один — цвета пожарной машины, другой — кислотно-зеленый. Триш Гелтер повернулась к Гурни, лизнув кончиком языка губы.

— Я прочла о вас все, и вот у меня появилась возможность лично встретиться с суперполицейским.

Он поморщился.

— Именно так вас обозвал «Нью-Йорк Мэгэзин». Писали, что у вас самый высокий процент арестов и обвинительных приговоров по убийствам за всю историю департамента.

— Этой статье больше пяти лет, и она до сих пор вызывает у меня недоумение.

Своим послужным списком в нью-йоркской полиции он не брезговал — порой это могло пригодиться, открывая какие-то двери. Но и стыдился немного.

— Журналы любят возводить людей в супергерои и супермонстры. Я не отношусь ни к тем, ни к другим.

— Вы выглядите как герой. Вы похожи на Дэниела Крейга.

Он неловко улыбнулся, желая переменить тему:

— Эта гигантская буква на фасаде...

— Постмодернистская шутка, — подмигнула она.

— Простите?

— Что вы знаете о постмодернистском дизайне?

— Ничего.

— И сколько вы готовы узнать?

— Достаточно, чтобы понять, что такое «Биг Джи».

Она отхлебнула свой голубой коктейль и вспыхнула своей фирменной редкозубой улыбкой:

— Ирония — сердцевина постмодернистского дизайна.

— Буква «Г» — это ироническое высказывание?

— Не только «Г». Весь дом целиком — ироничное произведение искусства. Бунт против скучного модернизма, лишенного чувства юмора. Сам факт, что этот дом и все, что внутри, спроектированы Кирики Килили, говорит сам за себя. Кирики обожает подтрунивать над модернистами своими кубическими шутками. Модернисты мечтают о доме как о безликой машине — чистая эффективность. — Она сморщила