Читать книгу - "О воле в природе - Артур Шопенгауэр"

это я объяснил в своих «Парергах», т. I, стр. 171.

Прибавление к 3-му изданию.

9 А, ей-богу, следовало бы внушить всем подобным господам как во Франции, так и в Германии, что философия – нечто совсем иное, чем уменье играть в руку французским и немецким попам. И прежде всего мы должны дать им ясно понять, что мы не верим в их веру, – откуда уже явствует, во что мы их ставим.

Прибавление к 3-му изданию.

10 Розенкранц: «Моя реформа Гегелевской философии», 1852, в особенности стр. 41; там в веском и авторитетном тоне говорится: «Я положительно высказался за то, что пространство и время не существовали бы вовсе, если бы не существовала материя. Лишь сосредоточенный в самом себе эфир являет действительное пространство; лишь движение его и, как результат движения, реальное становление всего отдельного и единичного являет действительное время».

Л. Ноак: «Теология как философия религии», 1853, стр. 8, 9.

Фон Рейхлин-Мельдегг, две рецензии «Духа в природе» Эрштеда в “Heidelberger Jahrbucher”[21] за ноябрь-декабрь 1850 и за май-июнь 1854 г.

11 Время – это условие возможности преемственного бытия, которое без него не могло бы ни существовать, ни быть доступным нашему пониманию и словесному выражению. Точно так же условие возможности сосуществования – это пространство, и доказательством того, что эти условия коренятся в естественном строе нашего ума, служит трансцендентальная эстетика.

Прибавление к 3-му изданию.

12 Уже Ньютон, в схолии к восьмому из определений, находящихся во главе его “Philosophiæ Naturalis Principia Mathematica”[22], совершенно правильно отличает абсолютное, т. е. пустое, время от наполненного, или относительного, равно как и абсолютное пространство от относительного. Он говорит (стр. 11): «Я не даю определений времени, пространства, места, движения, потому что все это очень известно каждому. Следует заметить, однако, что в общежитии (vulgus, т. е. именно среди тех профессоров философии, о которых я говорю здесь. – А. Ш.) понимают эти количества не иначе, как в их отношении к вещам чувственного мира. Отсюда проистекают некоторые предрассудки, в видах уничтожения коих следовало бы разделить упомянутые количества на абсолютные и относительные, истинные и мнимые, математические и принятые в общежитии». К этому он добавляет (стр. 12):

I. «Абсолютное, истинное и математическое время, само в себе и по природе своей, вне отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется Продолжительностью; время относительное, мнимое и понимаемое в общежитейском смысле, чувственно и представляет в своем движении некоторую внешнюю меру Продолжительности (либо точную, либо неравномерную), которою пользуются в общежитии вместо истинного времени, – таковы, например, час, день, месяц, год».

II. «Абсолютное пространство по природе своей, вне отношения к чему-либо внешнему, всегда остается тождественным и неподвижным; относительное же пространство представляет собою меру или некоторое подвижное измерение пространства абсолютного; эта мера определяется нашими чувствами по своему положению относительно тел и в общежитии употребляется вместо пространства неподвижного; таково, например, измерение пространства подземного, воздушного или небесного, определяемое по своему положению относительно земли».

Однако и Ньютону не пришло в голову спросить, откуда нам известны эти две бесконечные сущности, пространство и время, коль скоро они – на чем он так настаивает – не подлежат чувственному восприятию и притом известны так основательно, что нам до мельчайших подробностей знакомы все их свойства и законы и мы в состоянии изложить до мельчайших подробностей все их свойства и законы.

Прибавление к 3-му изданию.

13 Ведь это именно Кант раскрыл ужасающую истину, что философия должна представлять собою нечто совсем отличное от иудейской мифологии.

Прибавление к 3-му изданию.

14 Тот же самый рецензент, в августовской книге “Heidelberger Jahrbüche”, 1855 г., стр. 579, излагая философские учения о Боге, говорит: «По Канту Бог – непознаваемая вещь в себе». В рецензии на «Письма» Фрауенштедта (“Heidelberger Jahrbücher”, 1855, май или июнь), он говорит, что не существует никакого познания a priori.

Прибавление к 3-му изданию.

15 Цит. по Гёте. «Кроткие ксении» [Zahme Xenien (Подношения)], I, строка 153 и далее. Пер. А. А. Фета.

16 «Парерги», т. I, стр. 185–187.

17 “Potius de rebus ipsis judicaro debemus, quam pro magno habere, de hominibus quid quisque senserit seire”[23] говорит Августин (de civ. Dei. L. 19, c. 13). При современном же положении дел философская аудитория превращается в ветошную лавку старых, давно заношенных и заброшенных мнений, которые каждое полугодие лишний раз выколачиваются.

18 Кстати, я раз навсегда прошу публику безусловно не верить сообщениям о том, что́ я будто бы сказал, – даже если они делаются в виде цитат из меня – необходимо предварительно заглянуть в мои сочинения; при этом будет выведена на свет не одна ложь. Но печать формального подлога она будет носить только в том случае, если будет заключена в кавычки.

Франкфурт-на-Майне, август, 1854.

19 Цит. по Гёте. «Ворчун. Иносказательно» (Klaf-fer. Parabolisch).

Шпиц из конюшни все бежит

За нами в увлеченьи.

Но громкий лай его гласит

О нашем лишь движеньи.

А. А. Фет

Введение

Я прерываю семнадцатилетнее молчание1 для того, чтобы тем немногим лицам, которые, опережая свое время, подарили свое внимание моей философии, указать на некоторые подтверждения, полученные ею от беспристрастных, незнакомых с нею эмпириков: их путь, направленный к чисто опытному знанию, в своем конечном пункте привел их как раз к тому, что мое учение установило как начало метафизическое, из которого вообще надо объяснять опыт. Это обстоятельство тем более поощряет меня, что оно отличает мою систему от всех предшествующих, так как все они, не исключая даже новейшей кантовской, оставляют еще глубокую пропасть между своими выводами и опытом: они далеки от непосредственного соприкосновения и сближения с последним. В силу этого моя метафизика оказывается единственной, действительно имеющей точку соприкосновения с физическими науками, – точку, в которой последние сами собою встречаются с нею и, таким образом, действительно, к ней примыкают и с нею совпадают. Это совпадение достигается к тому же не механическим и насильственным приспособлением эмпирических наук к метафизике и не так, чтобы метафизика, заранее втихомолку отвлеченная от эмпирических наук, впоследствии по шеллинговской манере находила a priori то, что она узнала a posteriori: нет, сами собою и без предварительного соглашения сходятся обе стороны в одной и той же точке. Оттого моя система не парит, как все предыдущие, в воздухе, превыше всякой реальности и опыта: нет, она спускается до той твердой почвы действительного, где исследователя опять встречают науки физические.

Те чужие и эмпирические подтверждения, которые я хочу привести здесь, касаются в