Читать книгу - "Форпост. Беслан и его заложники - Ольга Алленова"

– Это абсолютно абсурдное требование. Никто не положит свой автомат неизвестно ради чего. Каждый думает: положу автомат, а меня за это к стенке. Это требование выдвигает партия войны, которая понимает, что оно невыполнимо.

Не случайно привожу здесь это интервью от 2002 года – оно многое объясняет. Например – что в Чечне переговоры Кремля с Масхадовым считали реальными. Что силы, которые называли себя властью Ичкерии, рассчитывали на прекращение войны и некий особый статус для республики. И даже – что Масхадова легитимируют. В течение нескольких лет эти настроения поддерживались той работой, которую вел глава Чечни Ахмат Кадыров. Как человек умный и дальновидный, он понимал, что противостояние внутри Чечни и продолжение военных действий на территории республики порождают все больше недовольных и что необходимо преодолеть этот гражданский раскол ради сохранения народа. Кадыров хотел сплотить чеченцев, прекратив междоусобицу и сделав Чечню сильной, но вряд ли сильная Чечня нужна была тогда федеральному центру.

В начале весны 2004 года ему удалось добиться невозможного: оружие сложили два бригадных генерала из армии Масхадова – Шаа Турлаев и Магомед Хамбиев. Они вышли под гарантии Кадырова и были амнистированы. В апреле 2004 года в новостях чеченского телевидения показали Ахмата Кадырова, который сказал, что надеется на сдачу Масхадова и что он, Кадыров, примет его с радостью и даже готов просить президента России о помиловании президента Ичкерии.

Через 3 недели, 9 мая, Ахмата Кадырова убили на стадионе в Грозном – под ним взорвалась трибуна для почетных гостей. По одной из версий, во время строительных работ под трибуну заложили взрывчатку.

После смерти Ахмата Кадырова разговоры о переговорах с Масхадовым и его легитимации, а также о выводе войск и особом статусе Чечни прекратились.

В сентябре 2004-го эти требования прозвучали уже в Беслане из уст террористов. 30 августа 2004 года один из лидеров чеченского бандподполья Шамиль Басаев, отправляя своих головорезов в Беслан, передал им записку к президенту России, в которой требовал вывести из Чечни войска и признать ее независимой. Взамен Басаев обещал, что Чечня не станет заключать политических и военных союзов с другими странами против России и размещать военные базы иностранных государств, а также финансировать организации, ведущие борьбу против РФ. Он также обещал, что Чечня войдет в СНГ и подпишет с Россией договор о коллективной безопасности, хотя желает статуса нейтрального государства.

Закон не позволяет мне как журналисту цитировать террориста, поэтому я пересказываю эту записку своими словами. Ее зачитала прокурор Мария Семисынова на судебном заседании по делу единственного выжившего бесланского террориста Нурпаши Кулаева в январе 2006 года во Владикавказе. Текст записки был размещен на сайте «Правда Беслана».

Написана она человеком, уверенным в своей власти. О Масхадове в этой записке нет ни слова.

Имя президента Ичкерии прозвучало только вечером 2 сентября.

В этот день Александр Дзасохов связался с представителем Масхадова Ахмедом Закаевым. Вечером в 22:15 Закаев заявил, что Масхадов готов «без предварительных условий» содействовать «мирному разрешению» захвата заложников. Но на следующий день в 13 часов все было кончено.

Тут я должна сделать небольшое отступление. В начале марта 2005 года моя подруга Нонна Дзиваева пригласила меня в Лондон – она заканчивала там обучение и скоро должна была вернуться в Россию. Мне хотелось отдохнуть и не думать о войне. Но 8 марта в Чечне убили Аслана Масхадова, и мне позвонили из редакции с просьбой взять интервью у живущего в Лондоне в статусе политического беженца Ахмеда Закаева. Война не отпускала меня, я снова не смогла отказаться. Мне дали номер телефона, Закаев согласился встретиться в вестибюле отеля в центре Лондона. Я попросила Нонну пойти со мной на эту встречу. Говорили мы с ним о смерти Масхадова и о том, кто занял его место. Это была новость, и именно об этом меня просили поговорить, но сейчас этот разговор кажется мне незначительным. В конце я задала ему вопросы, которые волновали меня лично.

Закаев сказал, что смерть Масхадова выгодна «партии войны» в России и что она укрепит Басаева и других радикалов. Что Масхадов не принимал методов борьбы Басаева. Я спросила его: почему же Масхадов не повлиял на события в Беслане? Закаев ответил, что Масхадов осудил теракт. По его словам, до 2 сентября ни он, ни Масхадов не знали, что в Беслане происходит. Узнали только после того, как из школы вышел Руслан Аушев: стало ясно, сколько там заложников, какие требования у террористов. Закаев говорил, что ему позвонили Дзасохов и Аушев, и после этого он связался с Масхадовым, который обязал его лететь в Беслан и сделать все для освобождения заложников. По словам Закаева, 3 сентября утром он передал Дзасохову слова Масхадова и спросил, куда ему лететь – в Минводы или в Тбилиси? Но Дзасохов попросил полтора часа, чтобы решить технические вопросы приезда Закаева. А через полчаса, по словам Закаева, он увидел в эфире BBC начало штурма школы. Сам Закаев во время интервью был убежден, что вмешательства Масхадова кто-то испугался.

Я спросила, почему сам Масхадов не позвонил Дзасохову и не предложил себя в качестве переговорщика. На это Закаев сказал, что из Чечни пробиться в Беслан Масхадову, которого повсюду ищут спецслужбы, было нереально. И связаться с Дзасоховым – тоже. Помня о смерти первого президента Ичкерии Джохара Дудаева, Масхадов редко звонил по спутниковому телефону, и только своим людям. Именно поэтому он поручил Закаеву лететь в Беслан.

Я не знаю, сказал ли он мне правду. Действительно ли он был готов лететь в Беслан, где его, скорее всего, задержали бы. Мог ли повлиять на террористов в школе, если сам же говорит о том, что Масхадов и Басаев придерживались разных методов ведения войны? Я не знаю, почему в оперативном штабе решили обойтись без помощи Закаева. Может быть, не поверили ему или не хотели затягивать время. Может быть, политическая цена участия Масхадова в мирном разрешении захвата заложников оказалась для Кремля слишком высокой? Ведь это легитимировало бы лидера Ичкерии, которого на Западе тогда все еще считали законно избранным президентом, и Россию довольно жестко отчитывали за Чечню на всевозможных международных площадках. Разумеется, это только мои догадки.

31 августа 2009 года в «Коммерсанте» вышло мое интервью с Таймуразом Мамсуровым, который к тому времени стал главой Северной Осетии. Я спросила его, почему в Беслан не вызвали Масхадова и занимался ли