Читать книгу - "Альманах «Российский колокол» №2 2021 - Альманах Российский колокол"

зараженных за сутки больных. Потом сюжет о врачах, неустанно борющихся за жизни людей, подвергая себя опасности, жертвуя собой, зная, что могут с «той войны» не вернуться в семью, обнять родных, вдохнуть полной грудью мирской воздух, окунуться взглядом в бесконечное синее небо… Но не батарея просит огня, а вирус – человеческих жертв!

«А может, землетрясение было знамением всего того, что совершается нами всеми несправедливо и кощунственно?» – осенила меня мысль. Ведь столько жертв… Может, мы уже начали терять человеческий облик, хотя внешностью мы блистаем, иные, как картинки… а вот душой стали настолько юродивыми, что уже не слышим крика отчаяния, находящегося рядом, не видим протянутой руки просящего подаяние или, видя ее, вместо хлеба и рубля кладем в его руку камень… Представьте на его месте себя. Что бы вы сделали тогда на его месте? Заплакали бы с проклятьем на иссохших устах с мольбой о помощи?

Вот вам слезы обиженных людей! Наверное, они и были посылом волнения Земли два дня подряд?!

Так и живем в этом мире, не помня истинной цены нашей жизни, которую хотел донести до нас Леонид Дербенёв…

«…Не видят люди друг друга.

Проходят мимо друг друга.

Теряют люди друг друга,

А потом не найдут никогда…»,

– сожалеет маэстро…

Вот так и я живу, продолжая ходить на работу и искать суть «нужности» своей профессии, своей работы, но все напрасно, ибо все горохом об стенку, то есть мимо, а хуже – бумерангом, что возвращается и сбивает тебя с пути…

И ты становишься в ряд «маленьких людей», однако, уверяю вас, с большой душой…

Но вот слышится:…землетрясение в 4,4 балла… Правда, в Дагестане. Теперь я точно знаю, что это знамение – предупреждение.

Елена Медведева

Родилась 18 октября 1955 года. Окончила музыкальное училище, филологический факультет Пермского государственного университета, курсы повышения квалификации при РУДН. Начала писать довольно поздно, хотя рассказы изредка писала и в молодости. Друзья, которым нравились рассказы, и уговорили на публикации.

Русский пианист

Я уже выходил на сцену. Пока проходил между виолончелей и контрабасов, краем глаза заметил взгляд, который меня не порадовал. Зато первая скрипка радостно подбодрила, прищурив глаза. Дирижер был молодой и волновался гораздо больше меня. Но мы с ним вместе играли 3-й концерт Рахманинова впервые. Да, репетиции были, но все артисты знают, что выход на сцену к публике – совсем другое дело. Да и сцена-то какая! Карнеги.

Я долго шел к этому концерту. Много гастролировал, поменял нескольких агентов, завоевал кучу премий. А сейчас вдруг понял, что даже немного разочарован в ощущениях, которые испытываю, выходя на эту сцену.

У меня не было бешеного успеха в Америке. Я больше был известен в Европе и России как лучший исполнитель Чайковского и Рахманинова. Они действительно были мне очень близки по своему ощущению мира, по душевности его восприятия. При этом моя «русская душа» была в еврейском теле.

Забыл представиться: Даниил Грубер. В детстве, в школе меня не любили за то, что я ходил в музыкалку, за то, что был полным, за то, что был евреем, да и много еще за что. Иногда меня подкарауливали мальчишки из более старших классов и били. Били нещадно, куда попало. Как правило, я почти не сопротивлялся, чтобы не поранить руки, но однажды, когда все стало происходить по тому же сценарию: «А куда это мы идем? А чо это мы такие умные? А ну, иди сюда!» – драка, я вдруг увидел их довольные рожи. Мне стало так противно, и я решил, что не доставлю им этого удовольствия и буду драться, даже если будут повреждены руки. А это то, что мне было дано от природы, мои музыкальные руки.

Я бил куда попало, отчаянно и зло. Один раз даже попал кому-то в глаз, а кому-то в нос, но я не видел кому. Это я потом узнал у директора школы, что я организовал драку и избил школьников старше себя. Вызывали родителей. А я ходил гордый с перевязанными руками и с чувством собственного достоинства. Девчонки из класса посматривали на меня с любопытством. Я в их глазах переставал быть тюфяком. После этого случая драки прекратились.

Начался другой период. Я стал выступать на концертах. Мной стали интересоваться девчонки, которые на меня раньше даже не смотрели.

Когда я ушел из школы в училище, я вздохнул. Там я жил среди себе подобных. Учился хорошо, но это не давало того, что хотелось от жизни, – полноты ощущений. Потом влюбленность, потом разочарование, потом развод родителей, потом ощущение предательства, а потом пришло оно, удовольствие от погружения в музыку. Я начал ощущать, что нашел то, что искал. А однажды, во время выступления, я вдруг почувствовал, что меня ведет какая-то другая сила, что мои руки играют сами то, что я когда-то хотел сыграть, но не мог. А сейчас могу! Я начал ждать это ощущение каждый концерт. И оно приходило, потому что я его ждал и звал. Это погружение в музыку, ощущение всемогущества за роялем были моей отдушиной и настоящей жизнью.

Вся моя жизнь состояла из работы за инструментом, репетиций, концертов и ожидания этого ощущения во время исполнения. У меня не было собственного рояля. Я родился и вырос в простой семье. У нас было обычное фортепиано. Мама была тоже музыкантом, а отец в музыке ничего не понимал. Иногда, когда мама не могла проконтролировать мои занятия, она просила отца посидеть со мной. Я играл что попало, учил ноты, при этом читал книжки, на которые просто не было времени. Как это у меня получалось? А Бог его знает. А отец, делая вид, что строго следит за мной, периодически покрикивал, чтобы я не халтурил. Так я научился читать книги и учить произведения одновременно.

Я много играл для друзей. И вот однажды, когда дружеский концерт уже закончился, друг подошел ко мне и спросил: «Чем я могу тебе помочь?» На что я ему ответил: «Ну, не купишь же ты мне рояль! А другого мне сейчас не надо, спасибо, что помнишь и любишь». Прошел почти год, и вдруг мне привезли рояль. Маленький кабинетный рояль. Я в то время жил на 10-м этаже панельного дома в однушке. Он занимал практически всю комнату, но это был живой настоящий инструмент. Сначала я спал на