Читать книгу - ""Всего я и теперь не понимаю" - Александр Гладков"

4 декабря

Сегодня в ГосТИМе замена. Вместо «Одной жизни» идет «Горе от ума» (бывшее «Горе уму»). Это, видимо, означает, что премьера официально запрещена. Долго думаю: позвонить В.Э. или сейчас это бестактно <...>

5 декабря

В Ленинской библиотеке встречаю в курилке А.В-ова. Последнее время я его постоянно встречаю тут. После разных преамбул он рассказывает, что пришлось уйти из редакции, так как арестовали его приятеля, зав. отделом. Подробности чистки в «Комсомолке» после ареста Бубекина. По его словам, Косарев уже давно висит на ниточке, и только личное расположение Сталина его спасает. Сейчас в Ленинской библиотеке можно заметить много людей, читающих разные странные книжки и, видимо, не знающих, куда девать свой досуг. Я пригляделся к ним и узнаю сразу: они резко отличаются от завсегдатаев. Это «снятые» и «ушедшие сами». Они скрывают от соседей свою вынужденную безработицу и просиживают в читальне целые дни.

8 декабря

<...> Видел Х. Заговор против Сталина действительно существовал. Будто бы Тухачевского разоблачила французская разведка, так как ей стало известно, что его группа ориентируется на военный союз с Германией. Арестованный еще летом директор Большого театра Мутных, бывший работник ПУРа, должен был организовать арест членов политбюро во время какого-нибудь торжественного спектакля. Так уверяет Х. Однако я сомневаюсь.

9 декабря

<...> Со странным чувством проходишь сейчас мимо здания НКВД на Дзержинской. Сколько в этих стенах бывшего страхового общества «Россия» и внешне ничуть не зловещих, заключено тайн, политических загадок, скрыто злодеяний и преступлений. Все москвичи знают, что в части здания, выходящей во двор, находится знаменитая Внутренняя тюрьма, а где-то в подвале расстреливают.

В Москве есть еще большие политические тюрьмы: Бутырская, Лефортово, Таганская, Матросская Тишина и др., но это — самая главная и секретная. Прохожие инстинктивно избегают проходить по тротуарам мимо здания и переходят на другую сторону.

10 декабря

Лев Гладков. 6 июля 1935 года. РГАЛИ

<...> Все думаю о версии Х. о «заговоре». Поверить в это мешает простейший здравый смысл. Если «заговор» был, то, судя по арестам, его силы значительно превышали силы Сталина: руководство армии, органов НКВД, ключевые посты в правительстве, ЦК нац. партий. Допустим, Сталин опередил заговорщиков. Но аресты продолжались долго и уж, конечно, во всяком серьезном заговоре должен быть запасной центр и параллельные группы. Даже арест Желябова не помешал Народной Воле убить царя при их наивных организационных средствах. М.б., «заговор» и был, но небольшой и локальный, а все прочее, так сказать, детонация. Это правдоподобней, но возникает новый вопрос — может ли с чисто логической точки зрения называться «заговором» выступление большинства ЦК против меньшинства, — хотя бы даже потенциальное, зреющее выступление — ведь по любым конституционным законам большинство право...

12 декабря

Выборы! Улицы в красных флагах. Из радиорупоров с крыш несутся мелодии Дунаевского и попурри оперетт. Снежная, нарядная зимняя погодка. Наш избирательный участок помещается на улице Коминтерна в доме «Крестьянской газеты»67. Рано утром приехала голосовать мама. Часам к 11, по пути в библиотеку, зашел и я. Организация отличная, вся процедура разработана прекрасно. Никаких очередей, ни минуты задержки. Мы избирали Булганина и И.М.Москвина <...>

14 декабря

Утром в газетах сообщение Комитета искусств об итогах октябрьских спектаклей в театрах СССР. После хвалебного перечня названий и театров говорится: «Лишь театр им. Вс. Мейерхольда не дал юбилейной постановки...» и далее резко оценивается спектакль «Одна жизнь» как проникнутый «безнадежным пессимизмом и обреченностью». И кончается это так: «Поэтому ВКИ эту постановку, как политически ошибочную, не разрешил».

Звонок Гарина. Потом он заходит. Сначала, разумеется, говорим о Мейерхольде. Мы оба думаем, что ГосТИМ может не выжить сейчас. У него тоже неудачи: снят из плана «Поединок» и он сам снят с роли в спектакле «Дума о Британке» «за формализм». У него болят глаза. Видимо, это от пьянства. Он много пьет. Провели с ним почти весь день и пили «Шамхор». И он тоже слышал, что Тухачевского выдала французская контрразведка в пику немцам.

16 декабря

<...> «Правда» сегодня пишет, что на каком-то собрании в Академии наук акад. Фесенков «смазал роль врагов народа, орудовавших в астрономии». Фесенков отстранен от руководства Астрономическим советом. Итак, «враги народа» появились уже и в астрономии. Там они тоже хотят «вернуть помещиков и капиталистов»? На Луну, что ли? <...>

Встретил на улице Горького Х. Прошлись немного. Как всегда, рассказы. <...> Обстоятельства бегства из Афин нашего б. посла Бармина таковы. Зная о расправах в Москве, Бармин стал бояться за себя. В Афины пришел советский пароход, и капитан стал настоятельно приглашать Бармина на борт судна «выпить чаю». Бармин заподозрил ловушку и отказался. Секретарь парторганизации посольства тоже настаивал на визите, а то, мол, обидятся. Но, зная о том, как часто наши пароходы увозили из-за границы похищенных нашими агентами людей, Бармин категорически отказался ехать на судно и, убедившись, что дело на самом деле неладно, поехал во французское посольство и попросил себе визу во Францию. Сейчас он в Париже. Х. с ним хорошо знаком.

17 декабря

Сегодня в «Правде» статья Керженцева «Чужой театр», полная злобы, политических инсинуаций и передержек. Малая доля правды в ней густо сдобрена всевозможной клеветой. «В те дни, когда наши театры показали десятки новых произведений... отразившие величайшие проблемы строительства социализма, борьбу с врагами народа — театр им. Мейерхольда оказался полным политическим банкротом»... Далее соответствующим образом препарируется весь путь Мейерхольда, начиная с дореволюционных лет. Поминается посвящение «Земли дыбом» Троцкому. Кстати, в тексте посвящения стояло «Красной Армии и первому красноармейцу — Л.Троцкому». Но ведь Троцкий-то тогда на самом деле был вождем Красной Армии — это исторический факт и этого никуда не денешь. Дальше Керженцев говорит о репертуаре ГосТИМа, вспоминает книгу «Гоголь и чорт» Мережковского (конечно, названного «белоэмигрантом», хотя, когда вышла книжка, никакой белоэмиграции не было 68). Тут набросана куча таких слов, как «формализм», «трюкачество», «выверты» и пр. Еще дальше: «Присяжными поставщиками В.Мейерхольда оказались господа Эрдман, Третьяков и др. Мейерхольд еще хвастал, что поставит пьесы теперь разоблаченного шпиона Бруно Ясенского, исключенного из Союза писателей поэта Корнилова и тому подобных господ». «Окно в деревню» — «карикатура на советскую деревню», «Командарм» — «издевательство над нашей армией», «Выстрел» Безыменского — «троцкистская контрабанда». Дальше говорится, что Мейерхольд «добивался постановки пьесы “Хочу ребенка” врага народа Третьякова, которая являлась вражеской клеветой, пьесы Эрдмана “Самоубийца”, защищающей права