Читать книгу - "Первопонятия. Ключи к культурному коду - Михаил Наумович Эпштейн"

выражен в экстатических играх, непосредственно раскрывающих самодвижение Целого, ритмическую пульсацию космоса. Например, танец отличается от обычного хождения тем, что поступательное движение заменяет вращательно-колебательным, в котором каждый жест получает симметричное отображение в противожесте, а пространство изотропно в каждой своей точке, пересекаемой в противоположных направлениях. В миметической игре происходит постоянное совмещение и расслоение индивидуальностей, как бы вибрирующих своими контурами: актер то входит в образ персонажа, то выходит из него. Игровая природа состязания обнаруживается в колебательном соотношении соревнующихся сил: между ними устанавливается подвижное равновесие, в котором они поочередно могут добиться успеха. Наконец, и в «случайностных» играх, наподобие рулетки, предварительным условием является равенство шансов для всех соперников, вследствие чего судьба каждого игрока являет череду взлетов и падений, в отличие от целенаправленно растущей, «серьезной» карьеры усердного работника.

Таким образом, игра представляет собой как бы самый срединный слой бытия, где уравновешиваются и переворачиваются все его крайности: великое и малое, высокое и низкое, светлое и темное… Срединность игры обнаруживается хотя бы в том, что высшие боги монотеистических религий и низшие представители животного мира (инфузории, амебы) никогда не играют: они не раздваиваются, не становятся противоположностью себе. Играют только низшие языческие боги и высшие животные (млекопитающие, птицы), а наиболее способен к игре, очевидно, человек – самое срединное из всех существ: таким он, во всяком случае, себе представляется, поскольку берет себя за точку отсчета. В человеческой же деятельности наиболее срединным является искусство, вот почему в нем сильно игровое начало.

Игра и искусство

Эстетические явления отличаются от не-эстетических именно наличием внутренней колебательной подвижности. Например, чистое стекло, пропускающее свет, и черный уголь, задерживающий свет, «не играют» и не относятся к разряду эстетических явлений в природе. Но алмаз, преломляющий свет, то есть одновременно и пропускающий, и задерживающий его, причем угол преломления в разных гранях то и дело меняется, – алмаз, конечно, является объектом эстетического (ювелирного) творчества и восприятия[170].

В художественном произведении «играет» каждый элемент образной системы, соотносимый с другим элементом по принципу сходства и различия. «Как» – великое слово искусства, начисто отсутствующее в логике – последовательном выражении серьезности всерасчленяющего рассудка. Два главных закона логики – законы тождества и противоположности (А = А; А ≠ не-А); ее главные слова – «да» и «нет», «истина» и «ложь». Но отношения между предметами не сводятся к тождеству и противоположности, а могут совмещать их. «Как» – это и есть формула такого парадоксального отношения между вещами, когда они подобны друг другу: не тождественны, но сходны; не противоположны, но различны. Отсюда колебательная природа образа, который строится на игре сходства и различия своих составляющих.

Но области игры и искусства не совпадают. Только импровизированные игры – танец, пение, музыкальный и драматический театр – входят в художественную сферу, тогда как организованные игры – спортивные, азартные и пр. – остаются за ее пределами. Очевидно, это объясняется тем, что организованные игры не сохраняют до конца своего игрового характера – кто-то в них оказывается победителем, динамический баланс разрушается, торжествуют односторонние отношения первенства, выигрыша/проигрыша.

Не только область игры шире искусства – область искусства также шире игры. Литература, живопись, музыка не принадлежат к игровым видам деятельности в отличие от искусства актера, хотя в них много элементов игры. Дело в том, что художник, писатель, композитор работают с такими материалами – полотном и красками, бумагой и словом и т. д., – которые отделены от них самих. Художественное произведение – картина, книга, симфония – также существуют отдельно и независимо от своего творца. Эта направленность работы на предмет придает ей свойство серьезности, вообще присущее труду в отличие от игры. У актера же производитель и произведение, инструмент и материал существуют в одном лице – его собственном. Об этом точно сказал режиссер А. Таиров:

Вы – актер. Вы (ваше «я») являетесь творческой личностью, задумывающей и осуществляющей произведение вашего искусства, вы же, ваше тело (то есть ваши руки, ноги, корпус, голова, глаза, голос, речь), представляете собой и тот материал, из которого вы должны творить, вы же, ваши мускулы, сочленения, связки, – служите нужным вам инструментом, и вы же, то есть все ваше индивидуальное целое, воплощенное в сценический образ, являетесь в результате и тем произведением искусства, которое рождается из всего творческого процесса[171].

Актерское искусство – единственное, в котором и материалом, и инструментом, и автором, и произведением является сам человек. Полюса активности и пассивности, субъекта и объекта здесь не разорваны, но совмещены в одной личности – в едином целом, которое само раздваивает себя на актера и персонажа, лицо и маску и само воссоединяется с собой в процессе внутренней пульсации. Таким образом, обособляясь друг от друга, расходясь в разные стороны, игра переходит в серьезность борьбы (соревновательные и азартные игры), искусство – в серьезность труда (труд художника, писателя, композитора над материалом). И лишь в игровых видах искусства, прежде всего в театре и кино, они обретают точку пересечения.

✓ Возможное, Легкость, Обаяние, Оболочка, Образ, Поэтическое, Творчество

Интеллигенция

Интеллигенция – самая образованная и критически мыслящая часть общества, способная к саморефлексии, к самостоятельной выработке мировоззрения и к независимым суждениям по важнейшим идейным и нравственным вопросам. К интеллигенции принадлежит тот, кто обладает «интеллигенцией»; заимствованное из латыни, intelligentia означает «разумениe», способность к постижению истины и к обобщению понятий. В таком отвлеченном смысле термин использовался философией Нового времени (как и близкое «интеллигибельность» – умопостигаемость).

Интеллигенция как общественный слой и как носитель интеллигентности

Лишь в XIX веке «интеллигенция» стала отождествляться с определенным общественным слоем, способным к умозрению и вносящим начало разума в жизнь общества[172]. В этом современном смысле интеллигенция – это группа людей, активно содействующих свободному развитию разума, не подчиняющая его никаким институциям власти. Интеллигентность – это не только способность к созданию культурных ценностей, но и стремление ими поделиться, утвердить их в сознании общества.

Нет интеллигенции без свободы мысли, и все, что ограничивает эту свободу, ставит разум под контроль государства, чуждо самому понятию интеллигенции. Государственный писец или писатель, образованный достаточно, чтобы своим пером служить государству, – это грамотный бюрократ, администратор, но не интеллигент. По этой же причине вряд ли можно отнести к интеллигенции идеологов и пропагандистов разных политических режимов, хотя они могут быть весьма образованны и заниматься умственным трудом. Но их деятельность в основном состоит не в активизации разума, а в усыплении его, подчинении диктату «правящих» идей.

Интеллигентность следует отличать от ментальности