Читать книгу - "История России языком дворянских гербов - Евгений Владимирович Пчелов"

Ладыженские использовали другие польские гербы — Лис I и Гоздава, а также фигуру оленя, выбегающего из леса, которая напоминает польский герб Желевский III (только там олень выбегает из камышей), — но почему именно эти эмблемы, пока не ясно. Шепелевы поместили в свой герб, в частности, стоящего на задних лапах льва и скачущего воина с мечом на белом коне в красном поле. Здесь нетрудно увидеть гербовые фигуры Швеции и Литвы (Погоню), в соответствии с родословной легендой о выезде Шеля из Швеции первоначально к Ольгерду, а потом уже в Москву.

Гербы потомков Облагини

Ослан-мурза Челебей. Мурза Аслан (Ослан) Челебей (Челибей) выехал с тремястами татарами из Золотой Орды к Дмитрию Донскому в 1389 году и принял крещение под именем Прокопий. От него пошли дворянские роды Арсеньевых, Исуповых, Ждановых, Ртищевых и Сомовых. В отличие от имен других «первопредков» имя Аслан вполне реальное, тюркское и означает «лев». Имя Челебей, по-видимому, заимствовано из поздних сказаний о Куликовской битве, когда ордынский богатырь «печенег» Челубей сразился с иноком Пересветом перед ее началом. Само имя Челебей тюркское и означает, по-видимому, «благородный» (в турецкой традиции оно выступало в качестве титула). Все это, впрочем, не добавляет достоверности легенде, в качестве датировки которой взят последний год княжения и жизни Дмитрия Донского.

В гербах потомков Ослана-мурзы «татарское» происхождение воплотилось в виде двух перекрещенных сабель и стрелы, с подковой под ними, а также полумесяца и шестиугольной звезды (в некоторых гербах восьмиугольной и даже не одиночной). Полумесяц со звездой был призван подчеркнуть тюркско-мусульманское происхождение, а шестиугольная форма звезды приближала ее к исламскому символу «печати царя Соломона».

К роду Арсеньевых принадлежали уже упоминавшийся историк и геральдист Юрий Васильевич, а также его племянник Василий Сергеевич (1883–1947), историк и генеалог, которому удалось, отсидев на Соловках, в начале 1930-х годов вырваться в эмиграцию, где он продолжил свою научную деятельность. Выдвинулись Арсеньевы в начале XVIII века во многом благодаря тому, что на дочери стольника и воеводы Дарье Михайловне Арсеньевой женился А. Д. Меншиков. Потомком рода Арсеньевых по материнской линии был, как известно, М. Ю. Лермонтов.

Род Ртищевых обессмертил окольничий Федор Михайлович (1626–1673), государственный деятель и сподвижник царя Алексея Михайловича, «милостивый муж», прославившийся своей просветительской и благотворительной деятельностью. Из рода Ртищевых происходил мореплаватель Василий Алексеевич (1705–1780), участвовавший в работе Великой Северной экспедиции и обследовавший побережье Охотского моря и Сахалин.

Сомовы оставили в XIX–XX веках заметный след в истории науки и культуры, в том числе благодаря историку искусства, хранителю Эрмитажа Андрею Ивановичу (1830–1909) и его сыну, выдающемуся художнику «Мира искусства» Константину Андреевичу (1869–1939).

Фигура Дмитрия Донского была притягательной и для других легенд о выездах. Из Орды к нему якобы выехали также Енгулей-мурза Язык, от которого пошли Языковы (в том числе поэт Н. М. Языков), и Исахар, в крещении Гавриил, родоначальник Загряжских (предков жены Пушкина Н. Н. Гончаровой).

В Куликовской битве на стороне Дмитрия Донского якобы участвовал выехавший с литовским князем Дмитрием Ольгердовичем «муж знатен короны Польские» Владислав с Нилка Кащ-Неледзевский герба Правдзиц. Он принял крещение под именем Владислав, и его потомки писались Нелидовыми. Впрочем, одна из ветвей этого рода носила фамилию Отрепьевых, и к ней принадлежал «царь Дмитрий Иванович» — Лжедмитрий I, в миру Юрий Богданович Отрепьев. В конце XVII и конце XVIII века разные ветви рода Отрепьевых официально сменили свою фамилию на «старинное прозвание» Нелидовых. Из Нелидовых была, в частности, камер-фрейлина, фаворитка Павла I Екатерина Ивановна (1756–1839) (будучи одной из первых воспитанниц Смольного института, запечатлена танцующей менуэт на известном портрете работы Левицкого из серии «смолянок»). Герб Правдзиц (лев с кольцом в лапах, выходящий из крепостной стены), который приписывался предку Нелидовых, в слегка измененном варианте и стал их родовым гербом. Основанием послужил тот факт, что к этому польскому гербу принадлежал род Неледевских, соименный Нелидовым.

Герб Нелидовых

К сопернику Дмитрия Донского великому рязанскому князю Олегу Ивановичу в 1371 году якобы выехал из Орды вместе со старшим братом Едуганом мурза Салахмир (Салохмир, Солохмир), принявший крещение под именем Ивана Мирославича (!) и женившийся на сестре князя, известной только родословным источникам княжне Анастасии Ивановне. От Салахмира пошли Апраксины (фамилия метронимическая, происходит от женского имени Апраксия — Евпраксия), Вердеревские и некоторые другие дворянские роды, а от Едугана — Хитрово. Апраксины в 1682 году породнились с царской семьей (Марфа Матвеевна стала второй супругой царя Федора Алексеевича), что, по-видимому, обусловило появление в генеалогической легенде родства с Олегом Рязанским, то есть прежней династией Рюриковичей. Братья царицы, государственные и военные деятели, при Петре I были возведены в графское достоинство.

Выезды «продолжались» и позднее. Так, из Большой Орды к Василию I выехал некий Минчак Касаев, в крещении Симеон, от которого произошли в числе других родов Давыдовы (среди них знаменитый «поэт-партизан» Денис Давыдов) и Уваровы (обе фамилии от крестильных имен — Давыд и Увар — Уар). Общим в их гербах был, в частности, центральный щиток с опрокинутым полумесяцем, знакомой нам шестиконечной звездой и крестом над ними, что напоминало польский герб Корибут, но должно было, возможно, символизировать крещение татарского «родоначальника».

Я перечислил лишь основных родоначальников дворянских родов, но у читателя, полагаю, уже сложилось общее представление как о генеалогической структуре дворянского сословия, так и о путях формирования его гербовых эмблем.

Часть третья. Геральдическая панорама

Авинов

Имя Андрея Николаевича Авинова (1884–1949), ученого-энтомолога и художника, почти не знакомо отечественному читателю. Такова, к сожалению, судьба многих выдающихся деятелей Великой русской эмиграции, оказавшихся вычеркнутыми из истории и культуры России после 1917 года.

После революции выпускник юридического факультета Московского университета камер-юнкер А. Н. Авинов эмигрировал в США, где его творческие способности (весьма заметные уже и в Российской империи) развернулись в полную силу. Он совершил несколько научных экспедиций (из России путешествовал по Азии, из США — на Ямайку), сформировал крупные коллекции бабочек (русская хранится в Зоологическом институте РАН в Петербурге, американская — в Музее естественной истории в Питтсбурге), в среде русской эмиграции стал, наряду с Владимиром Набоковым, наиболее видным энтомологом, а в 1926–1945 годах возглавлял Музей естественной истории Карнеги в Питтсбурге (штат Пенсильвания).

Его научные интересы охватывали преимущественно лепидоптерологию, область энтомологии, которая занимается исследованием чешуекрылых (бабочек). Всего им было открыто и описано более сорока новых таксонов, некоторые он назвал в честь своих коллег-энтомологов С. Н.