Читать книгу - "Частная Академия. Осколки - Алина Ланская"

— Не так, Мира. — Цырулев кривит губы в усмешке. — Они просили за тобой приглядеть, решив, что у нас намного больше общего, и ты это сама поймешь. И что Баев принесет тебе только разочарование. Но гормоны, которые ты почему-то называешь любовью, тебе этого не позволили сделать. Как-то так.

— Ну, спасибо! — фыркаю я. — Все знают лучше меня, что мне нужно!

— Еще раз — у тебя гормоны, не более того. Любовь — это общность взглядов, схожее мировоззрение, социальный уровень, одни и те же цели и интересы. А не голый секс, Мира.

Последнюю фразу он произносит с издевательской снисходительностью. Чувствую, как лицо накрывает жар стыда. Но Аркадий этого или не замечает, или не хочет замечать.

— Ты забыла, кто ты есть, — Цырулев встает на ноги, держит в руках развернутый, но так и не надкусанный сэндвич. — Впрочем, если вспомнишь, приходи в пятницу на факультатив. Пропустишь еще раз — и обо мне можешь забыть.

Глава 46

— Покажи еще раз, — требую я, как бы в шутку, но внутри все замирает от напряжения. Артем между тем переключает камеру и явно не догадывается о моих переживаниях.

— Со вчера мой номер не изменился, — ухмыляется он, но послушно водит телефоном так, чтобы я могла увидеть все.

Ни намека на Збарскую. Разве что вещи лежат чуть по-другому, но это потому что горничная утром приходила, пока Артем ездил от одной стройки к другой. За эти два дня я столько узнала о строительстве АЗС, что даже могу задавать не самые глупые вопросы Артему.

— Лучше покажи себя, — снова вижу Артема в расстегнутой рубашке, он лежит на огромной двухспальной кровати своего роскошного номера и устало улыбается. — Поставь телефон на подставку и раздевайся, Мира. Давай, малышка… Делай, что я велю.

От его вкрадчивого голоса по телу бегут мурашки возбуждения. Мы уже вчера играли так… Вирт или виртуальный секс. Я и понятия не имела, что можно вот так доводить друг друга до пика, даже когда между нами огромное расстояние.

Я уже начинаю медленно стягивать с плеча лямку, когда вдруг на экране вверху появляется еще один вызов.

— Папа! — я с воплем слетаю с кровати и хватаю телефон. — Артем, потом!

Бесцеремонно, не дождавшись ответа от Баева, отключаю его. И только досчитав про себя до пяти, отвечаю на вызов. Надеюсь, мое сердце сейчас не выпрыгнет из груди.

— Привет, пап! — говорю и еще раз проверяю, не нажала ли я случайно видео. Слава богу, нет!

— Мира, здравствуй, — голос папы звучит как-то виновато. — Я не поздно? Не разбудил? Твоя соседка не спит?

Сегодня мне особенно стыдно ему врать, поэтому отвечаю дипломатично.

— Пап, Юли нет рядом. Я одна, так что все нормально. Как твои ноги?

— Так мама же видео тебе отправляла днем, не смотрела? — улыбаюсь, слыша плохо скрываемую гордость. — Так к осени уже смогу вернуться на базу, начальник тут на днях заходил. Все спрашивал, когда. Оно и понятно, рук-то не хватает. Так что ждут меня, Мирка! Ждут! Но лето еще дома, да. Матери с огородом помогу, да и сарай надо подлатать. Мы с Серегой вдвоем справимся. Ну, и ты приедешь, наконец! Когда там у тебя экзамены закончатся, а?

Папа в приподнятом настроении. И я прекрасно его понимаю — он работал с 14 лет, и сейчас, когда уже решил, что никогда не встанет, вновь почувствовать себя нужным — это дорогого стоит. Я очень счастлива за него. Вот только не могу радоваться в полной мере, ведь я его обманываю. Его и маму. Они ведь даже не подозревают, как я здесь живу с сентября.

— Не знаю, пап. Нам пока не объявляли, но в июне, наверное. Сейчас только апрель, так что месяца полтора осталось. Это как минимум.

— Ты учись, дочка. Учись в этой академии. Если б не она, я бы до сих пор лежачим был.

Слышу в его голосе столько горечи, что сердце разрывается. Все. Не могу больше.

— Да, пап. Эта академия, она… особенная. И хозя… люди в ней тоже особенные. Хочу тебе кое-что показать, сейчас пришлю.

Пальцы дрожат, но я, все равно, долистываю в телефоне до нужных фоток и отправляю папе кадры из Москвы.

— Ого! Мира! — папа взволнован и не пытается скрыть удивления. — Ничего себе! Помнят, значит, деда моего. Красивая табличка. Откуда она у тебя?

— Это я сама фотографировала. В четверг прошлый, когда была в Москве.

Пауза. Ну, вот и все. Конец мне.

— Как это? Ты не говорила… Мира, это вас академия возила? Экскурсия какая-то? Почему не сказала? Я же писал тебе в пятницу…

Папа сыплет вопросами, он раздражен, когда не понимает ничего.

— Нет, — закрываю глаза и радуюсь, что он хотя бы меня не видит. — Нет, пап! Я ездила на несколько дней в Москву со своим молодым человеком. Вот. У меня парень есть, пап.

— Какой еще парень? Кто тебя отпускал в Москву? Мира, а учеба, как? Прогуляла? Кто он?!

Как же я рада, что Баев сейчас далеко.

— Ты его знаешь, пап, — тихо говорю я, а потом уже чуть смелее. — Он приезжал к нам зимой, ну, в декабре, когда готовил… про первокурсников. Артем…

— Да помню я, как его зовут! — зло бросает папа. — Хлыщ высокомерный. Смотрел на нас, как на дерьмо. Вежливый такой, а сам… Поверить не могу! Мира, как ты могла! Ты чем там думаешь?!

Прикрываю рукой телефон, но папин голос, все равно, хорошо слышится. Я чувствую его гнев и злость, его разочарование мной.

— Пап, — шепчу, и он сразу же замолкает. — Пап, ты его совсем не знаешь. Вообще ничего не знаешь. Он спас меня. Ты… даже не представляешь, что это за место. И что тут могут сделать с такими, как я. А Артем, он не дал им меня травить. Он хороший. Очень хороший.

Молчание. Такое долгое, что, кажется, сейчас с ума сойду от неопределенности.

— Травить, значит, — слышу то, чего всегда боялась услышать. — А мне ничего не сказала, значит. Какому-то пацану доверилась, а отцу…

— Он не какой-то пацан, пап! Он очень сильный, и его тут все слушаются. Артем — внук сенатора Баева, основателя этой академии…

— Мажор. Чего ж порядок у себя в академии не навел, раз у вас там первокурсников травят?!

Молчу, потому что на этот вопрос у меня точно не хватает духа ответить честно.

— Значит, встречаетесь с ним, — продолжает