Читать книгу - "Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский"

рады шведской интервенции, а если таковая невозможна, то помощи в форме поставок им военных материалов (причем Хейкель подробно перечислил, что было нужно), а если и это невозможно, то белофинны просили бы Швецию разрешить транзит оружия и обеспечить бункеровку финских судов, направляющихся в Германию.

После начала в Финляндии революции просьбы к шведскому правительству о помощи поступали от белофиннов одна за другой. Скрывавшийся некоторое время в Гельсингфорсе Свинхувуд поручил белофинскому поверенному в делах в Стокгольме просить о военной помощи Швеции или Германии. 30 января в Стокгольм прибыла делегация белофинского правительства, повторившая просьбы, с которыми за три дня до этого Хейкель обращался к Хельнеру. 3 февраля шведский генеральный консул в Финляндии Альстрем, через которого белофинское правительство сносилось со своим представителем в Швеции Грипенбергом, передал в Стокгольм для последнего следующую телеграмму: «Должны быть приняты самые энергичные меры для интервенции Швеции и Германии» (Впоследствии Свинхувуд и другие члены белофинского правительства отрицали, что ими была отправлена такая телеграмма. Доннер считает, что она была отправлена не по поручению члена правительства, а какого-нибудь другого влиятельного лица.) На следующий День Грипенберг передал устно Хельнеру эту просьбу о совместной интервенции Швеции и Германии. 18 февраля Грипенберг направил ноту шведскому правительству с просьбой о вооруженной интервенции, не связывая ее на этот раз с германской интервенцией. В своей ноте Грипенберг подчеркивал крайнюю важность для белофинского правительства получить как можно скорее вооружение и снаряжение в достаточных количествах; каждый день промедления крайне опасен. Он повторил просьбу продать Финляндии из шведских государственных запасов военные материалы, разрешить поставки оружия и снаряжения из Швеции в Финляндию и осуществить вооруженную интервенцию в Финляндии не только для защиты жизни многих финнов, шведов и иностранных граждан (в действительности ни финнам, ни шведам, ни иностранным гражданам не угрожала никакая опасность от революционных властей, если эти граждане не занимались контрреволюционной деятельностью. — В. X.), но и якобы для защиты «культурных ценностей». «Нельзя скрывать от себя, — писал Грйпенберг, — что если в скором времени не будет получена помощь, положение может стать отчаянным... Без быстрой и энергичной помощи в непродолжительном времени судьба финляндских шюцкоров будет решена, а вместе с тем и будущее Финляндии».

19 февраля сам Свинхувуд направил шведскому королю письмо, в котором писал, что белофинское правительство, уже обратившееся за помощью к Германии, рассчитывает и на помощь Скандинавских стран, которым самим предоставляется решать вопрос о форме этой помощи. Убеждая короля помочь белофиннам, Свинхувуд ссылался на «близкое соседство», подчеркивал «политическую сторону вопроса» (что являлось намеком на опасность распространения революции и на Швецию в случае победы ее в Финляндии), напоминал, что в Финляндии проживает много шведов, а также указывал на экономические интересы Швеции в Финляндии. «Достаточно напомнить, — писал он, — сфера деятельности скольких шведских экономических предприятий распространяется и на Финляндию и сколько шведского капитала вложено в деловые предприятия в этой стране».

К интервенции в Финляндии пыталась склонить Швецию и Германия. Уже в один из первых дней после начала революции германский посланник в Швеции Люциус явился к Хельнеру и от имени германского правительства сделал предложение о совместной интервенции Швеции и Германии с целью подавления «мятежа» в Финляндии. Хельнер обещал доложить об этом предложении своему правительству. О большой заинтересованности Германии в шведской интервенции свидетельствовало то, что в течение ближайших дней Люциус еще не менее двух раз приходил к Хельнеру с тем же предложением. Кроме того, явно по поручению Германии турецкий посланник в Швеции Джевад-бей также пытался убедить Хельнера, что Швеция «в своих собственных интересах» должна осуществить интервенцию в Финляндии.

Любопытно, что французский посланник в Стокгольме тоже уговаривал шведское правительство послать войска на помощь белофиннам. Английский посланник рекомендовал своему правительству побудить Швецию оказать помощь белой Финляндии. Американский посланник заявил высокопоставленным лицам в Швеции, что финская белая гвардия «наносит за Германию удар по большевикам»; было ясно, что США приветствовали бы всякую помощь белофиннам со стороны Швеции. Таким образом, капиталистические державы, находившиеся в противоположных военных лагерях, были единодушны, рекомендуя Швеции помочь спасти буржуазный строй в Финляндии.

Как же относилась Швеция к просьбам белофиннов об интервенции?

Революцию в Финляндии шведская буржуазия воспринимала как пожар в соседнем доме, грозящий и ее собственному дому. Но несмотря на то, что она была заинтересована в подавлении финляндской революции и что белофинны и Германия прямо побуждали шведское правительство к открытой интервенции против революционной Финляндии, последнее не решалось на это, опасаясь внешнеполитических и внутриполитических осложнений.

Характеризуя внешнеполитические причины этой осторожности, тогдашний министр иностранных дел Швеции Хельнер писал: «Совместная с Германией интервенция была бы воспринята Антантой как противоречащая нейтралитету Швеции, тем более, что между Россией и Германией все еще существовало состояние войны и Россия фактически оказывала финским революционерам военную помощь. Это последнее обстоятельство было чревато для Швеции возможностью осложнений с Россией. Но если бы даже интервенция и не имела следствием войну (Швеции. — В. X.) с Антантой или Россией, то, как мне представлялось несомненным, результатом было бы немедленное прекращение переговоров о торговом договоре, которые Швеция начала с державами Антанты и осуществление которого шведское правительство считало одной из своих первейших целей».

Насколько болезненно воспринимала Антанта всякие переговоры между Германией и Швецией, видно из таких фактов. 24 января английский посланник в Стокгольме Эсме Говард посетил Хельнера и, сославшись на сообщение, будто Швеция приглашена в Брест-Литовск для переговоров об Аландских островах, между прочим заявил, что участие Швеции в этих переговорах произвело бы неблагоприятное впечатление в союзных странах и могло бы впоследствии помешать урегулированию вопроса об Аландских островах в интересах Швеции. Через несколько дней Говард повторил свой визит и свое представление по тому же вопросу и удовлетворился только после заявления Хельнера, что о приглашении Швеции в Брест-Литовск нет и речи.

В то же время Говард, как уже сказано, рекомендовал своему правительству побудить Швецию оказать поскорее помощь белофиннам, чтобы те не обратились за этим к Германии.

Но разве не могла Швеция осуществить интервенцию без Германии? Против этого Антанта не стала бы возражать. Однако в этом случае Швеция не могла помешать Германии сделать то же самое, и тогда возникло бы положение, чреватое осложнениями с Антантой, так как в Финляндии Швеция объективно выступала бы как союзник Германии.

Шведское министерство иностранных дел не могло отделаться от мысли, что сделанное Германией предложение о совместной интервенции — только ловушка и что истинная цель состоит в том, чтобы вовлечь Швецию в войну в качестве союзника Германии не только