Читать книгу - "Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Посмыгаев"

Бердяев, как и все русские мыслители, ощущал «потребность и долг разгадать загадку России, понять идею России, определить ее задачу и место в мире». Он чувствовал, что Россия стоит перед великими мировыми задачами, и осознавал неопределенность, а, может быть, даже непреодолимость этих задач. В своем этюде «Душа России» (1915) он писал: «С давних времен было предчувствие, что Россия предназначена к чему-то великому, что Россия — особенная страна, не похожая ни на какую страну мира». Бердяев считал, что осуществление мировых задач Россией не может быть отдано на произвол стихийных сил истории. «Необходимы творческие усилия национального разума и национальной воли. И если народы Запада принуждены будут, наконец, увидеть единственный лик России и признать ее призвание, то остается все же неясным, сознаем ли мы сами, что есть Россия и к чему она призвана? Для нас самих Россия остается неразгаданной тайной. Россия — противоречива, антиномична: душа России не покрывается никакими доктринами. Тютчев сказал про свою Россию:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

И поистине можно сказать, что Россия непостижима для ума и неизмерима никакими аршинами доктрин и учений. А верит в Россию каждый по-своему, и каждый находит в полном противоречий бытии России факты для подтверждения своей веры. Подойти к разгадке тайны, сокрытой в душе России, можно, сразу же признав антиномичность России, жуткую ее противоречивость. Тогда русское самосознание освобождается от лживых и фальшивых идеализаций, от отталкивающего бахвальства, равно как и от бесхарактерного космополитического отрицания и иноземного рабства» (Н. А. Бердяев. «Душа России»),

Какой же видит Россию Бердяев? Приведем ряд цитат все из того же этюда.

«Россия — самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И русский народ — самый аполитичный народ, никогда не умевший устраивать свою землю. Все подлинно русские, национальные наши писатели, мыслители, публицисты — все были безгосударственниками, своеобразными анархистами. Анархизм — явление русского духа, он по-разному был присущ и нашим крайним левым, и нашим крайним правым».

И славянофилов, и Достоевского Бердяев считает такими же анархистами, как Бакунин и Кропоткин. Он также полагает, что анархическая русская природа нашла отражение и в религиозном анархизме Льва Толстого. «Русская интеллигенция, хотя и зараженная поверхностными позитивистскими идеями, была чисто русской в своей безгосударственности. В лучшей, героической своей части она стремилась к абсолютной свободе и правде, не вместимой ни в какую государственность».

Вернемся к первой приведенной нами цитате из этюда «Душа России». Помните? «Россия — самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире…» И вот как Бердяев начинает следующий фрагмент этюда: «Россия — самая государственная и самая бюрократическая страна в мире». И далее: «Все в России превращается в орудие политики. Русский народ создал могущественнейшее в мире государство, величайшую империю». Россия, в которой последовательно и упорно объединялись княжества еще с времен Ивана Калиты, достигла, наконец, размеров, способных потрясти воображение народов мира. На что же направлены силы русского народа, о котором думают, что он устремлен исключительно к внутренней духовной жизни? Эти силы, по Бердяеву, «отдаются колоссу государственности, превращающему все в свое орудие». Основное место в русской истории занимают интересы «созидания, поддержания и охранения огромного государства». Это и стало причиной того, что «почти не осталось сил у русского народа для свободной творческой жизни», а «личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования». Русская государственность формировалась в смутные времена, в периоды иноземных нашествий. И эта особенность, по словам Бердяева, «наложила ка русскую жизнь печать безрадостности и придавленности». Русский народ жертвовал собой во имя создания своего государства, но, с горечью пишет Бердяев, «сам остался безвластным в своем необъятном государстве».

Далее философ отмечает таинственное противоречие в отношении России и русского сознания к национальному вопросу. Итак, вот исходный тезис: «Россия — самая не шовинистическая страна в мире. Национализм у нас всегда производит впечатление чего-то нерусского, наносного… Русские почти стыдятся того, что они русские, им чужда национальная гордость и часто даже — увы! — чуждо национальное достоинство… В русской стихии поистине есть какое-то национальное бескорыстие, жертвенность, неведомая западным народам. Русская интеллигенция всегда с отвращением относилась к национализму и гнушалась им, как нечистью. Она исповедовала исключительно сверхнациональные идеалы. И как ни поверхностны, как ни банальны были космополитические доктрины интеллигенции, в них все-таки хоть искаженно, но отражался сверхнациональный, всечеловеческий дух русского народа». Здесь Бердяев говорит о Льве Толстом, которого считает национальным гением: тю его мнению, великий писатель «был поистине русским в своей жажде преодолеть всякую национальную ограниченность, всякую тяжесть национальной плоти». Бердяев считает, что и славянофилы не были националистами в истинном смысле этого слова: «Они хотели верить, что в русском народе живет всечеловеческий христианский дух, и они возносили русский народ за его смирение». Что же касается Достоевского, то он «прямо провозгласил, что русский человек — всечеловек, что дух России — вселенский дух, и миссию России он понимал не так, как ее понимают националисты». По мнению Бердяева, национализм новейшей формации есть «несомненная европеизация России, консервативное западничество на русской почве». Отличительной же чертой России Бердяев как раз считает свободу от национализма в истинном его значении: «…В этом самобытна Россия и не похожа ни на одну страну мира. Россия призвана быть освободительницей народов. Эта миссия заложена в ее особенном духе. И справедливость мировых задач России предопределена уже духовными силами истории… Россия не имеет корыстных стремлений».

Напомним исходный тезис: «Россия — самая не шовинистическая страна в мире». А теперь послушаем, как звучит не менее обоснованный антитезис: «Россия — самая националистическая страна в мире, страна невиданных эксцессов национализма, угнетения подвластных национальностей русификацией, страна национального бахвальства, страна, в которой все национализировано вплоть до вселенской церкви Христовой, страна, почитающая себя единственной призванной и отвергающая всю Европу как гниль и исчадие дьявола, обреченное на гибель». Обратной стороной русского смирения, говорит Бердяев, является необычайное русское самомнение. Еще Владимир Соловьев саркастически относился к русскому национальному самомнению, к уверенности русских в том, что все святые изъяснялись только по-русски. Бердяев, который недавно говорил, что Достоевский провозгласил русского человека всечеловеком, а дух России — вселенским духом, теперь отметил: писатель «проповедовал и самый изуверский национализм, травил поляков и евреев, отрицал за Западом всякие права быть христианским миром». Русское национальное самомнение Бердяев