Читать книгу - "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н.С. Лескова. 190 лет со дня рождения. Часть 2 - Альманах Российский колокол"

В эфир вдруг вышел майор Николсон.

– Алексей, не дури, сдавайтесь, и я гарантирую вам жизнь, всё ещё можно исправить! – сказал он.

– Да что тебе сказать напоследок, всё вроде ты просчитал и вычислил, всё по Фрейду и инструкциям ЦРУ, но главного ты не понял: что не работает это всё с нами и не хотим мы быть предателями Родины. Ничего у нас не осталось, кроме выбора. И мы его сделали, и никто из нас не дрогнул.

– Ну вы же сейчас все погибнете. Приём! – сказал ему майор Николсон.

– Да, мы погибнем, но спасём тысячи советских солдат и офицеров, десятки тысяч мирных афганцев. Конечно, мы молоды и хотим жить как никогда, но долг перед Родиной для нас оказался важнее наших жизней. Приём, – ответил ему старший лейтенант Шевченко.

– Но ведь для Родины вы предатели и изменники. Приём, – напомнил ему майор Николсон.

– Да неважно, кто кого кем считает, важно то, кто мы на самом деле. Прощай! Приём, – сказал ему старший лейтенант Шевченко.

Старший лейтенант посмотрел в небо через окно в караульном помещении и понял, что для каждого из его отряда наступил конец. Он смотрел в небо, а небо смотрело на него миллиардами невидимых глаз, и никто не мог встать между небом и им. Он понял одно: что он и его товарищи сделали свой выбор и обратного пути уже нет. А в небе алел рассвет, звёзды ушли с небосвода, уступая безбрежной синеве, окаймлённой свежестью прохладного утра.

«Да, все мы пришли со звёзд, все мы были когда-то атомами и молекулами и рано или поздно снова уйдём в них, останутся только наши бессмертные души», – подумал про себя Шевченко.

Тем временем моджахеды расталкивали пакистанских военных и гражданских и уже ворвались в арсенал через открытые ворота.

– Пора! – сказал ему лейтенант Сабуров.

– Давай, командир, пока не поздно, пока душманы не нашли наш подрывной кабель и не перерезали его! – добавил младший лейтенант Гена Кашлаков.

Они были не ранены и не убиты, только трое – Сабуров, Шевченко и Кашлаков; раненые, а их было шестеро советских военнопленных, просто молчали и ждали своей участи. Шевченко нажал кнопку индуктора, и через секунду страшный взрыв раздался в арсенале: сразу взорвалось двадцать четыре тонны пластита. Ударная волна от этого взрыва своим мощным и горячим поцелуем смерти достала всех сразу: и русских, и пакистанцев, и моджахедов. Докатилась она и до лагеря Бадабер. Очередной телохранитель прикрыл тело Бахретдина Раббани. Взрыв был такой силы, что сразу от него сдетонировал склад с противопехотными и противотанковыми минами, а потом взорвался склад с ракетами, и они полетели в разные стороны. Начался пожар на других складах, где хранились боеприпасы.

В суматохе событий все забыли ещё о двух военнопленных – это были узбек Рустам и казах Кинет. Они всё это время провели в зиндане. Пули и осколки свистели над их головами, но, к счастью, ни одна мина не попала в их яму. Во время взрыва произошло большое землетрясение, камни со стенки ямы стали падать прямо на Рустама и Кинета. Рустаму повезло, он не погиб во время землетрясения, а Кинета засыпало камнями, и он погиб. Рустам кое-как выбрался из зиндана, и ужасная картина предстала перед ним: кругом лежали трупы моджахедов и стонали раненые, им оказывали помощь и тащили в лазарет на носилках.

Майор Николсон позвонил своему шефу полковнику Гротески. Полковник Гротески выслушал майора Николсона и сказал:

– Никакой паники, всё это дело надо свалить на Бахретдина Раббани; плохо то, что погибли восемь наших американских военных инструкторов и окончательно сорвалась операция, но в этом виноваты не мы, а моджахеды. Вы говорите, что погибло около семидесяти солдат и офицеров пакистанских вооружённых сил. Это сильно осложнит нашу работу в Пакистане и в других лагерях, где размещены моджахеды, ведущие войну против Советской армии в Афганистане. Подготовьте рапорт о потерях, в том числе о количестве оружия и боеприпасов, не пригодных для дальнейшего применения.

Бахретдин Раббани стоял посреди лагеря и смотрел, как догорает арсенал. Огонь гулял по хранилищам, где лежали боеприпасы и оружие, периодически взрывались снаряды и взлетали ракеты. Он понимал, что произошло, и знал, что за это с него спросят и пакистанцы, и американцы. В бессильной злобе он приказал:

– Больше в плен советских солдат и офицеров не брать, расстреливать на месте!

Радиограмма с приказом была разослана по всем отрядам моджахедов, входивших в Исламскую партию Афганистана.

Шифровка в разведотдел 40-й армии Советских войск в Афганистане

26 апреля сего года группа советских военнопленных численностью четырнадцать человек захватила арсенал с оружием и боеприпасами в крепости Бадабер, требовала передачи всех советских военнопленных советской стороне. Им удалось также освободить около сорока пленных афганских солдат, среди которых были и офицеры афганской армии. Также им удалось отразить две атаки моджахедов, нанести им значительное поражение: не менее ста моджахедов погибло. Поняв, что своими силами арсенал моджахедам не взять, Раббани пригнал пакистанскую пушку с химическими снарядами. Советские военнопленные выпустили афганских пленных, а потом подорвали арсенал. Удалось добыть три кассеты с видеоматериалами. Переправлю по схеме 4.

Топаз

Андрей Смолюк

Родился в Ленинграде в 1954 г. С 1956 по 1963 г. жил в Новосибирске. С 1963 г. живёт в Снежинске. Литературным творчеством стал заниматься поздно, в 35 лет, когда тяжело заболел и был вынужден уйти на инвалидность. Сначала писал стихи, а затем – прозу. Выпустил три авторские книжки, а количество альманахов, в которых поучаствовал, перевалило за тридцать. Номинант на премию «Филантроп» (2012, 2014, 2016, 2018, 2020). Выступает с коллективом или самостоятельно в библиотеках, школах, санаториях, больницах.

От автора

Всем известно, что инициатива наказуема. Однажды я проявил её в саду, чем чуть не довёл жену до инфаркта. Больше в саду инициативы я не проявляю. Произведение написано с лёгким юмором, читается быстро и весело и этим должно понравиться читателям.

Инициатива (отрывок)

* * *

То, что инициатива наказуема, – я понял очень давно, ещё в школьные времена. И хотя тогда было время развитого социализма и с тех пор прошло уже достаточно лет, но всё равно истина эта сохранилась. А поэтому остаётся только преклонять голову перед людьми, которые что-то изобретают, что-то предлагают новое, поскольку потом протолкнуть всё это новое требует сил неизмеримо больших, чем само изобретение. Так