Читать книгу - "Русские государи в любви и супружестве - Николай Федорович Шахмагонов"

умели любить, и об этом говорят сохранившиеся письма. Вот как писал Потемкин действительно горячо любимой им женщине. Нам бы поучиться такому слогу и такому душевному жару: «Жизнь моя, душа общая со мною! Как мне изъяснить словами мою любовь к тебе, когда меня влечет к тебе непонятная сила, и потому я заключаю, что наши души с тобою сродные. Нет ни минуты, моя небесная красота, чтобы ты выходила у меня из памяти! Утеха моя и сокровище мое бесценное, – ты дар Божий для меня. Из твоих прелестей неописанных состоит мой экстазис, в котором я вижу тебя перед собою. Ты мой цвет, украшающий род человеческий, прекрасное творение. О, если бы я мог изобразить чувства души моей к тебе!»

Или вот такие слова: «Рассматривая тебя, я нашел в тебе ангела, изображающего мою душу. Тайную силу, некоторую сродную склонность, что симпатией называют»… «Нельзя найти порока ни в одной черте твоего лица. Ежели есть недостаток, то только одно, что нельзя тебя видеть так часто, или лучше сказать, непрерывно, сколько есть желание».

В эти два года Потемкин прошел огромную школу государственного управления и из отважного, опытного, талантливого боевого генерала превратился в государственного деятеля широкого масштаба, в администратора и дипломата, в полководца и военачальника. Во время Русско-турецкой войны 1787–1791 годов он умело управлял небывалой по тому времени группировкой войск.

Императрица была не только мудрой правительницей, но и умелой воспитательницей, довольно успешно выковывавшей себе достойных помощников. Вспомним, как объяснила она одно из первых назначений Потемкина в Синод – «дабы навыкал быть способным к должности». Теперь же она стремилась, чтобы он навыкал быть способным к государственному управлению. И добилась желаемого.

Да, императрица, так же как и Потемкин, умела любить. Но нет обоснованных данных о том, что она часто пользовалась своим правом выбора. В «Чистосердечной исповеди» она рассказала Потемкину о своей прежней жизни, рассказала, почему рядом с нею оказались и Сергей Салтыков, и Станислав Понятовский, и Григорий Орлов, и Александр Васильчиков. Можно ли строго судить за то молодую женщину, причем женщину красивую, которая лишена была счастья семейной жизни, а вместо мужа имела некое чучело, до великовозрастного состояния игравшее в солдатиков и истязавшее животных?

Нельзя подходить с предубеждением и к тому, что было после прекращения интимных отношений с Потемкиным, поскольку это вообще никем, кроме сплетников, не утверждается. Доказательно лишь то, что один Потемкин оставался ее супругом, ее другом и соправителем.

Что касается ее генерал-адъютантов, сплетниками записанных в фавориты, то она говорила: «Приближая к себе молодых людей, я приношу пользу государству, воспитывая из них государственных деятелей».

Потемкина она воспитала. Быть может, надеялась воспитать и еще кого-то. Но так и не нашла. Поскольку супружеский союз Екатерины и Потемкина не был расторгнут церковью, Потемкин так и остался одинок.

Известно ведь, что культура мужчины определяется его отношением к женщине. Потемкин был в любви столь же необыкновенно благороден, столь величествен, как и в других своих делах. Потемкин, в отличие от Григория Орлова, позволявшего в период близости к императрице вольности и даже бестактность, вел себя по отношению к ней исключительно корректно, с достоинством и тактом, никогда и ничем не подчеркивая своего особого положения. Правда, не допуская и столь модного в то время низкопоклонства. Известно, что он говорил о себе: «Я лесть и фальшь презираю всегда!»

Судьба вознесла Потемкина на необыкновенную высоту, близость к императрице позволила раскрыться всем его недюжинным возможностям и способностям в государственном и военном управлении страной, выдвинула в ряд первых государственных деятелей России. Он, несомненно, был окружен вниманием, имел огромное количество поклонниц. А тут рядом законная супруга, которая на десять с половиной лет старше, причем супруга, требующая беспредельной супружеской верности. Безусловно, это начинало понемногу тяготить Потемкина, окруженного вниманием молодых и красивых особ, настойчиво за ним ухаживавших.

Нет фактов, свидетельствующих о том, что он допускал супружескую неверность, но есть записки императрицы, в которых сквозят и боль и горечь по поводу некоторого невнимания избранника. «Лишь только что легла и люди вышли, то паки встала, оделась и пошла… к дверям, чтоб вас дождаться, где в сквозном ветре простояла два часа, и не прежде так уже до одиннадцатого часа выходе я пошла с печали лечь в постели, где по милости вашей пятое ночь проводила без сна». А вот еще одна записка императрицы: «Нет уж, и в девять часов тебя не можно застать спящего, я приходила, а у тебя, сударушка, люди ходят и кашляют и чистят, а приходила я затем, чтобы тебе сказать, что я тебя люблю чрезвычайно». В следующем письме Екатерина признавалась: «Сто лет как я тебя не видала, как хочешь, но очисти горницу, как приеду из комедии, чтоб прийти могла, а то день несносен будет, и так весь грустен проходил… Одного я тебя люблю…»

Нельзя не согласиться с мнением адмирала Чичагова о том, что у «Екатерины был гений, чтобы царствовать, и слишком много воображения, чтобы быть нечувствительною в любви». Императрица говорила, что в делах любви сердцу приказать нельзя.

Определяя свое отношение к супруге Григория Александровича Потемкина, к Российской Государыне Екатерине II, стоит вспомнить правило, о котором в свое время писал П.В. Чичагов: «Кто умеет вознести свою страну на высоту могущества и славы, тот не может подлежать легкой критике и еще того менее подвергаться личной ответственности. То же можно сказать и об Императрице Екатерине. Она возвысила свой народ до той степени, до которой он только был способен быть вознесенным. Она одна, из всех Российских Государей, умела усвоить политику дальновидную и поддерживала ее во все продолжение своего царствования. Она победоносно боролась со всем, что противилось ее движению вперед; с малочисленными войсками побеждала армии бесчисленные; и с самыми малыми средствами достигала величайших последствий. Эту тайну Она унесла с собою в могилу».

«Чистая женщина»

Видный исследователь екатерининской эпохи, наш современник Вячеслав Сергеевич Лопатин в сопроводительной статье к подготовленному им фундаментальному изданию «Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка 1769–1791», выпущенному Издательством «Наука» в 1797 году, справедливо указал:

«О Екатерине Великой написаны десятки книг, сотни статей. Императрица стала героиней многочисленных романов, пьес, фильмов, причем почти весь ХХ век Северной Семирамидой (так называли Екатерину еще при жизни) интересовались во Франции, в Англии, в Германии, в Соединенных Штатах Америки, но только не на ее Родине, где она фактически была “персоной нон грата”. Не случайно авторами последних по времени биографий Екатерины II стали зарубежные историки: член