Читать книгу - "Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин"

В первых рядах защитников Компьеня находился капитан города Гийом де Флави, который, отказавшись "предать" или позволить себя подкупить, с помощью горожан организовал успешную оборону города, вплоть до снятия осады 25 октября. Граф Вандомский, маршал Буссак и Потон де Сентрай тоже внесли лепту этот благоприятный исход. Правда, Филиппа Доброго в какой-то момент отвлекло несвоевременное нападение льежцев на его графство Намюр, а с августа герцог вообще потерял интерес к осаде из-за смерти Филиппа де Сен-Поль, герцога Брабантского, наследство которого он хотел заполучить. В бургундском осадном лагере участилось дезертирство, к тому же были допущены серьезные тактические ошибки. Кроме того, Рене Анжуйский, герцог Барский и будущий герцог Лотарингский, в мае с помощью Арно Гийома де Барбазана успешно провел осаду принадлежавшего бургундцам города Шапп в Шампани. Барбазан, находившийся в плену в Шато-Гайар, был освобожден отрядом под командованием Ла Ира, а Карл VII, в феврале 1430 года, назначил его своим лейтенантом в Шампани, Ланнуа и Бри.

Битва при Антоне

Еще одной крупной неудачей Филиппа Доброго стало поражение его союзника Луи де Шалона, принца Оранского, в битве при Антоне 11 июня 1430 года, с французами под командованием Рауля де Гокура, Гумберта де Гроле и Родриго де Вильяндрандо. Если бы удача наоборот благоприятствовала принцу Оранскому, то Дофине и, возможно, даже город Лион для Карла VII могли быть потеряны. Хотя король лично и не имел к этой победе никакого отношения, верные сторонники снова сослужили ему "добрую службу".

10 августа 1430 года был заключен союз между Карлом VII и Фридрихом IV, герцогом Австрийским, ратифицированный в Сансе 15 сентября, и предусматривающий брак между одной из дочерей короля, Радегундой, родившейся в августе 1428 года, и старшим сыном герцога, Сигизмундом, родившимся 26 октября 1427 года. До свадьбы еще было время посмотреть, что из всего этого выйдет! 10 апреля 1431 года Фридрих передал послам французского короля письма с объявлением войны королю Англии и герцогу Бургундскому и обещанием прислать армию в 2.000 человек. В июне 1431 года Карл VII, в письме к Генеральным Штатам Лангедока собравшимся в Монпелье, сообщил о "предстоящем приезде в наше королевство нашего очень дорогого и любимого кузена и союзника герцога Австрийского с большой армией, для помощи и содействия в борьбе против наших врагов и мятежников"[294].

Попытка объяснения отказа Карла VII от Жанны д'Арк

Как можно объяснить, отношение Карла VII, или, скорее, полное отсутствие реакции, на то что попавшая в плен Жанна д'Арк в течение целого года находилась в тюрьме, вплоть до казни на костре 30 мая 1431 года? Здесь вспоминается знаменитая фраза Александра Дюма: "Есть услуги столь великие, что их можно оплатить только неблагодарностью". Если следовать хронике Персеваля де Каньи, то в марте 1430 года (день месяца в рукописи отсутствует, но мы знаем, что 28 числа того месяца она все еще находилась в Сюлли) Жанна, очень недовольная промедлением короля и его Совета, без их ведома и разрешения отправилась в Ланьи-сюр-Марн, "жители которого вели войну с англичанами из гарнизона Парижа и других мест", и продолжала с тем же пылом свою справедливую борьбу. Вполне вероятно, что если бы Жанна попросила отпустить ее, то ей бы отказали, поскольку, срок перемирия с Бургундией еще не истек. Однако нет никаких указаний на то, что между ее отъездом и роковой датой пленения 23 мая Карл VII как-либо дал понять, что она больше не в его милости. Он просто больше не видел в ней "посланницу Бога", поскольку после неудачи под Парижем ее пророчества перестали сбываться. Другими словами, "недоразумение" между ним и Девой имело психологические (столкновение двух противоположных характеров), политические (какой курс взять в отношении Бургундии), и, предположительно, теологические причины.

Известно, что Жанна д'Арк, находившаяся в течение нескольких месяцев под подозрением, была официально вызвана в Парижский Университет, чтобы предстать перед церковным трибуналом как вероятная еретичка. Очевидно, Карлу VII, как советовал ему поступить Жак Желю, архиепископ Амбрёна, следовало хотя бы попытаться выкупить ее ради избежания обвинений в неблагодарности. Но, совершенно очевидно, что он не предпринял никаких попыток сделать это, хотя пленитель Жанны, Жан де Люксембург, несомненно, был открыт для переговоров о как можно более высоком выкупе (10.000 франков, которые он получил от двуединой монархии, должно быть, очень его разочаровали). Также мог состояться обмен пленными (например на Толбота, захваченного в плен в битве при Пате и находившегося в тюрьме до 1432 года[295]). Точно так же Карл VII, у которого было достаточно времени, чтобы попросить Папу вмешаться и осудить неизбежную пристрастность трибунала в Руане, ничего не сделал во время этого долгого судебного процесса. Король должен был получить письмо Генриха VI от 28 июня 1431 года, в котором по пунктам излагалось все дело, в частности, отречение Жанны, ее заключение в тюрьму, отказ от этого отречения, приговор к смерти через сожжение, признание, что духи, которые, по ее словам, часто ей являлись, были "злыми и коварными", и, что обещание, которое они ей дали "было ложным". "Таким образом, она призналась упомянутому трибуналу, что была обманута"[296]. Не исключено, что эта версия Карла VII убедила, в отличие от многих, кто в его лагере или за его пределами с самого начала рассматривал процесс над Жанной не более чем политический спектакль.

Но еще больше, чем письмо от 28 июня, которое пришло от непримиримого врага, короля как и клириков из его окружения, могло поколебать, обращение, составленное несколько недель спустя, Парижского Университета (таков был интеллектуальный престиж этого учреждения) к Папе, коллегии кардиналов и императору. Что же говорилось в этом обращении, возможно, написанном бакалавром теологии Тома де Курселем и доставленным из Париж в Руан в самом начале процесса Жаном де Ринелем, который участвовал в составлении обвинительного приговора? Не без оговорок оно обличало тех, кто хвастался тем, что получил откровения от Бога и святых, и кто выдает себя за Христа и пророка. Что было бы, если бы каждый мог свободно "притворяться, что ему открываются сверхъестественные откровения"? Так и произошло с женщиной по имени Жанна Дева. Протоколы судебного процесса над ней были представлены в Парижский Университет, который попросили высказать свое мнение по некоторым статьям, выдвинутым обвинением. Университет намеревался донести свое мнение до Папы Римского, намекая, что отречение Жанны, а затем возвращение к прежним глупостям, справедливо привело к ее осуждению как "еретика-рецидивиста". Но Университет на этом не остановился. Своим авторитетом он намеревался извлечь из этого события богословский урок: опасно верить в появившиеся "откровения", которые распространялись в "самом христианском королевстве" не только этой женщиной, но и некоторыми другими. Лучше соблюдать святые доктрины Церкви и прелатов, "чем верить басни суеверных женщин". "Ибо,  если мы дошли до того, что прорицатели, ложно манипулирующие именем Бога, лучше принимаются народным легкомыслием", чем пасторы и доктора Церкви, религия погибнет, вера рухнет, Церковь будет растоптана ногами, а сатанинское беззаконие вскоре будет господствовать во всей вселенной"[297].

Как бы то ни было, Карл VII, несомненно,