Читать книгу - "Криминалистика: теоретический курс - Айгуль Фаатовна Халиуллина"

странности в поведении, такая экспертиза обязательна. И данное положение должно быть отражено в законодательстве. К сожалению, на практике назначению судебно-психологических экспертиз уделяется незначительное внимание.

Проблема разграничения психического заболевания от иных проявлений психических отклонений, является сложной, требующей тщательного исследования.

На сегодняшний день судебная психолого-психиатрическая экспертиза, призванная решать сложные вопросы, встречается с немалыми трудностями в ее проведении: 1) налицо научное несовершенство ряда методов исследования и теоретических основ существующих научных школ и подходов; 2) неудовлетворительная подготовка профессиональных кадров; 3) производство амбулаторных вместо стационарных психолого-психиатрических экспертиз (практически три четверти психолого-психиатрических экспертиз в Республике Башкортостан проводится амбулаторно) и т. д.

Что касается производства судебно-психиатрических экспертиз, то такая экспертиза, в первую очередь, призвана решать вопросы о способности психически больных людей, совершивших общественно опасные деяния, сознавать значение своих действий и руководить ими. Как отмечается в ч. 1 ст. 10 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», диагноз психического расстройства обязан ставиться только в соответствии с общепринятыми международными стандартами. Для этого должны быть использованы достижения мировой психиатрической науки и применена Международная классификация болезней, адаптированная на момент диагностики к отечественной психиатрии.

Основанием для их назначения в уголовном судопроизводстве является:

необычное или ничем не мотивированное, психологически нелепое или особо жестокое преступление или ничем не оправданное глумление над трупом;

неадекватное и нелогичное поведение, высказывания, действия, поступки и т. д. обвиняемых, подозреваемых в судебно-следственной ситуации;

пребывание вышеуказанных лиц в психиатрических стационарах или на учете в психоневрологических учреждениях, прохождение ими судебно-психиатрической экспертизы в прошлом;

перенесенные данными лицами травмы головного мозга (черепа) или его заболевания (менингиты, энцефалиты, сифилис или их последствия);

задержка в психическом развитии у этих лиц, их отставание в период обучения в школе или неадекватное снижение трудоспособности;

учеба во вспомогательной школе (психоневрологические учреждения со специальным обучением) и др.[396]

Умственная отсталость в качестве общих диагностических указаний содержит предписание определения интеллектуального уровня на основе всей доступной информации, включая клинические данные, адаптивное поведение, которое должно конкретизироваться при помощи шкал социальной зрелости и адаптации, стандартизированных с учетом местных условий, и продуктивность по психометрическим тестам.

К сожалению, как отмечает С. Н.Боков, в судебно-психиатрической экспертной диагностике умственной отсталости абсолютно преобладают лишь клинические критерии; определение степени социальной адаптированности в соответствии с рекомендациями ВОЗ и психометрическое изучение интеллекта фактически не проводятся.[397]

Иначе говоря, проведение одной только судебно-психиатрической экспертизы дает возможность следствию ответить лишь на вопрос: является ли обвиняемый вменяемым или нет. Однако этой информацией нельзя ограничивать изучение психических особенностей личности. Так, например, четырнадцатилетний М-ов изнасиловал свою прабабушку, а потом задушил ее. По делу была проведена судебно-психиатрическая экспертиза, которая дала заключение, что М-ов вменяемый.[398] Считаем, что в данном случае необходимо было проведение комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, в ходе которой эксперты могли бы досконально изучить личность подростка, выявить возможные отклонения в психике. Тем не менее, этого сделано не было, и в приговоре характеристика личности была отражена в трех строках. Не было учтено, что мать М-ова бросила его маленьким, отец регулярно пил и избивал сына, прабабушка, у которой он последнее время находился, также пила и постоянно наказывала несовершеннолетнего. Полагаем, что в данном случае личность несовершеннолетнего осталась не изученной, причины и мотивы преступления не исследованными.

В заключении необходимо отметить, что психика человека, его интеллектуальное развитие и многие другие вопросы индивидуального характера — достаточно сложный и не познанный до конца объект. Тем не менее, при всей сложности психологических и психиатрических исследований, недостаточной разработанности методик таких исследований, экспертам необходимо их проводить и давать заключение, от которого зависит судьба человека. В силу этого, особое значение приобретают профессиональные и нравственные качества эксперта. И как справедливо отмечает Н. П.Майлис, эксперту должны быть присущи, в первую очередь, принципиальность, объективность, беспристрастность, самостоятельность и самокритичность.[399]

5.2. Предпосылки и источники формирования учения о личности малолетнего участника уголовного судопроизводства и ее место в системе общей теории криминалистики

Выше мы уже указывали, что частная криминалистическая теория представляет собой высшую степень рационального познания, особый вид организации научного знания, позволяющий создать целостное концептуальное представление о закономерностях и связях в определенной предметной области действительности. Следовательно, учение о личности малолетних участников уголовного судопроизводства должно отражать существующие связи и закономерности между личностью малолетнего и вырабатываемыми средствами, тактикой и методикой расследования преступлений.

Личность участника уголовного судопроизводства всегда вызывала научный интерес уже с момента возникновения науки криминалистики в двух направлениях в расследовании: 1) работа с допрашиваемыми и 2) работа со следами, оставленными после совершения преступления.

Так, основоположник криминалистики Ганс Гросс писал, что важным условием «точной» деятельностисудебного следователя является основательное знание человека как главного материала предварительного следствия. А вопросы экспериментального изучения свидетельских показаний с учетом личности свидетеля являлись предметом обсуждения уже в 1910 году на Брюссельском международном конгрессе союза криминалистов, в ходе работы которого Ганс Гросс защищал необходимость сохранения возможности допроса детей.

Уже в период зарождения криминалистики основоположники данной науки прекрасно понимали, насколько важно изучать личность участников уголовного судопроизводства. Причём не только в аспекте практического использования данных о личности, например, в профилактических целях или в целях эффективного раскрытия и расследования преступлений, но и с позиций криминалистической науки, в частности, для усовершенствования и создания новых средств познания криминального события. Личность преступника, жертвы преступления, личность свидетелей и очевидцев, других участников уголовного процесса, так или иначе влияющих на его ход и результаты, вызывала, таким образом, интерес не только как сфера прикладного использования сведений об их личности, но и как объект научных исследований.

Соответственно, каждый из участников предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовных дел должен был изучаться по двум направлениям:

1) как источник информации о событии преступления. Например, речь могла идти о тех, кого предстояло допрашивать по делу; или о лицах, ставших в результате совершения преступления носителями следов события, подлежащего расследованию (в широком смысле слова);