Читать книгу - "Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов"

по шоссе Унеча — Стародуб и далее на юг. К глубокому сожалению, эти и некоторые другие факты были истолкованы у нас в том смысле, что будто бы противник сильными передовыми частями при поддержке мощных танковых средств ведет активную разведку, имея, вероятно, ближайшей целью нанести удар на Брянск. Но такого удара не последовало. Тогда штаб фронта предположил, что Гудериан узнал о создании на подступах к Брянску нашей трехполосной обороны с противотанковыми рвами. На самом же деле 47-й танковый корпус немцев, наступления которого на Брянск так опасались, решал другую задачу. Он должен был обеспечивать фланг танковой группы Гудериана, которая наносила глубокий удар на юг И имела приказ Гитлера совместно с соединениями Клейста (1-я танковая группа), наступавшими на север, окружить войска нашего соседа — Юго-Западного фронта.

Однако в некоторых военно-исторических трудах это обстоятельство, к сожалению, трактуется по-иному, примерно так: замысел врага был известен, но Брянский фронт не справился с задачей разгрома группы Гудериана, и в связи с этим дальнейшие события развивались столь неблагоприятно для нашей стороны. Чтобы пролить свет на эти два вопроса — был ли разгадан новый план врага и мог ли Брянский фронт разгромить группу Гудериана, — я отвлекусь от последовательного изложения событий и, быть может, не совсем в мемуарном стиле, проанализирую тогдашнюю обстановку на основании документов и ряда публикаций.

Посмотрим, что происходило в стане врага, конечно, по послевоенным данным. Из них будет понятно, в каких трудных условиях формировался и начал действовать Брянский фронт, сколь сложный, поистине гордиев узел сплелся здесь из-за того, что гитлеровское руководство вынуждено было именно в тот момент коренным образом изменить развитие боевых действий в полосе группы армий «Центр», к чему вынуждало его самоотверженное сопротивление здесь советских войск, и прежде всего в Смоленском сражении. Гитлер и его приспешники в конце июля — начале августа стали лихорадочно искать такое решение, которое позволило бы до начала зимы все же достичь кардинальных целей плана «Барбаросса». Советское руководство не могло, конечно, тогда знать, что надумает враг, ибо сама верхушка вермахта и рейха довольно долго колебалась. Это наложило отпечаток на все последующее развитие событий на советско-германском фронте.

Возможно, что первоначально у противника возникала идея взять советскую столицу обходным маневром с юга, то есть со стороны Брянска. В этом смысле может быть истолковано донесение командующего группой армий «Центр» фон Бока в ОКХ[69] от 24 июля 1941 года. Имея в виду ранее полученные из Берлина указания, он писал: «Войска, наступающие в юго-восточном направлении на Брянск, не раньше 4 августа, а 46-й и 47-й корпуса даже после окончания сражения у Смоленска, должны сначала быть сменены и выведены с фронта (не раньше 2 августа), лишь затем может последовать их поворот в южном направлении…»[70]

Главные силы группы Гудериана действовали тогда на фронте от Быхова до Смоленска, поэтому движение на Брянск для них также означало поворот на юг. В то время (в конце июля) речи о повороте на Киев еще не было. Об этом как возможном замысле впервые было упомянуто на созванном Гитлером 4 августа совещании в Борисове. Район Брянска интересовал и Гудериана. Он отмечал, что в начале августа его разведка не обнаружила там наших войск[71].

Но когда врагу удалось прорваться в район Рославля, у части немецкого генералитета появилась надежда прямо отсюда ударить на Москву. По свидетельству Гудериана, на упомянутом совещании высшего комсостава вермахта, состоявшемся 4 августа в Борисове в штабе группы армий «Центр», все присутствовавшие генералы единодушно заявили о необходимости развивать наступление на Москву. Наиболее рьяным сторонником этого плана был Гудериан. Гитлер же колебался. Он понимал, видимо, что Москва будет обороняться советской стороной особенно упорно и на ее подступах вермахт понесет большие потери. В результате в ближайшее время ни одна из целей плана «Барбаросса» не будет достигнута. Гитлер считал, что необходим неожиданный маневр силами, и, вернее всего, удар на юг, ибо группа армий «Центр» нависала над советскими войсками, оборонявшимися на Украине. Это позволяло заполучить богатства Украины и показать немцам реальные плоды войны на востоке, а также занять Крым, который считался естественным авианосцем Красной Армии в борьбе против использования Германией румынской нефти.

У оппонентов Гитлера тоже были свои козыри; Они утверждали, что Москву надо брать сейчас, летом, при благоприятных климатических условиях, бросок же крупных сил группы армий «Центр» на юг, по их мнению, ослабит ее настолько, что она не сможет в дальнейшем, да еще при неблагоприятных условиях осени, овладеть советской столицей.

Так что вопрос об ударе частью сил группы армий «Центр» на юг решался в ходе беспримерной полемики среди немецко-фашистского командования. Насколько крепко идея немедленного удара на Москву сидела в головах гитлеровского генералитета, доказывает и то, что даже верный сторонник фюрера Йодль в составленной им оперативной сводке от 10 августа указал, что по сравнению с важнейшей целью — уничтожением сильнейшего противника перед фронтом группы армий «Центр» и захватом Москвы — все остальные довольно заманчивые возможности соседних групп армий отступают на задний план. Он предложил предпринять в конце августа общее наступление на Москву, имея полевые армии в центре, а танковые группы — на крыльях[72].

А вот рассуждения генерала Типпельскирха, несколько пространные, но в полной мере дающие ключ к рассматриваемой нами проблеме. Он писал, что на советско-германском фронте от танковых клиньев на основании опыта войны в Европе ожидали гораздо больших результатов. Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже когда их обходили и окружали, и Гитлер считал, что применявшаяся до сих пор тактика требует слишком много сил и приносит мало успеха. Ход боев в районах Умани и Смоленска укрепил у него это мнение. После взятия Смоленска обострились принципиальные расхождения во взглядах Гитлера и Браухича на ведение дальнейших операций. «Захват хлебородной Украины, нефтяных районов Кавказа и Крыма ему (Гитлеру. — Авт.) казался важнее или, по крайней мере, более необходимым в данное время, чем военная победа, — констатировал Типпельскирх. — Его требования можно было бы выполнить только в том случае, если бы группа армий «Центр» после завершения боев в районе Смоленска прекратила наступление и отдала значительную часть своих сил двум соседним группам армий.

Мысли Гитлера вызывали глубокие сомнения у работников его собственного штаба, а еще больше — у главного командования сухопутных сил. Вплоть до второй половины августа на совещаниях, в