Читать книгу - "Гараж. Автобиография семьи - Михаил Александрович Ширвиндт"

время делали детей (целина была этаким кроличьим хозяйством). Жили они в вагончиках, вернее в огромных вагонах. Там пердела печка-буржуйка и лежала какая-то снедь типа бешбармака. Это тюркское блюдо – огромное количество жирного мяса с тестом – научили жрать и наших целинников. И мы в этих вагончиках играли шутки. Однажды, переезжая из одного кроличьего хозяйства в другое, мы заехали в бывший АЛЖИР, Акмолинский лагерь жён изменников родины. Это уже был двор колхоза или совхоза, и возглавлял хозяйство огромный рыжий мужик, по-моему, по имени Арнольд, что казалось немыслимым для целины. Он ко мне проникся, мы курили с ним на завалинке. А в этом дворе стояли газики с приваренными к ним спереди огромными баками, которые должны были расплёскивать по мифическим всходам какую-то срань типа удобрения. Но так как всходов не было и срани не было, они стояли табуном. Я объяснил Арнольду, что эта машина – моя мечта. Он сказал: «Нет проблем. Осенью ты её получишь. Бак отваривать?» Я сказал: «Можешь с баком». И представил, как подъезжаю к театру на потрёпанном газике с баком и расплёскиваю срань прямо в лицо художественному руководству. Арнольд попросил: «Только это между нами». Но я ночью после банкета и бешбармака не смог удержаться и проболтался Зиновию Высоковскому. А он под страшным секретом тоже кому-то проболтался. К осени этот бак ожидало пол-Москвы. Дошло до руководства области. Арнольд всё отрицал – машины с баками стояли на месте.

Вторая история случилась значительно позже, во время вывода наших войск из Германии. Мы бригадой обслуживали воинские части в Берлине. Бригада состояла из Леонида Броневого, Микаэла Таривердиева, Михаила Державина, меня и одного певца, фамилию которого уже не помню. С уходом армии закрывали магазины в каждой части, а в этих магазинах были необходимые для приобретения вещи: самые дешёвые в мире сигареты, самые дёшевые в мире хорошие напитки и ещё какие-то полотенчики и презервативы. Презервативы нам были не нужны, потому что было не до этого. На одном из банкетов выяснилось, что на родину уходят составы с военной техникой и, помимо танков, едут целые платформы с новыми, в масле, газиками. Памятуя прошлый скандал, я не говорил ничего ни Таривердиеву, ни Броневому… Я не проболтался, но за неделю до нашего отъезда на родину арестовали военного начальника, который обещал мне газик. Слава богу, арестовали не за мой газик.

Александр Ширвиндт, «Опережая некролог»

А.Ш.: Когда у меня появился простенький джипчик Cherokee, подходящий для всяких перелесков, я его очень любил. Но в конце 1990-х его угнали из Красновидова.

Н.Б.: Мы только-только построили квартиру в этом посёлке. Зима, сугробы. Мы с Шурой приехали туда в разное время – каждый на своей машине. Накануне наша подруга Лена Чайковская, как всегда, привезла из-за границы кучу подарков: мне – шубу из опоссума (моя мечта), Шуре – огромный пакет с табаком, трубками и всякими причиндалами для курения. Все трубочные подарки лежали в его автомобиле. Забор ещё не построили, но мы не волновались за машины – рули были пристёгнуты дорогими приспособлениями от угона. Утром просыпаемся, я выглядываю в окно, а там – только одна моя машина! Выбегаем и обнаруживаем на сугробе, около которого стоял джип Шуры, «кочергу» от угона.

А.Ш.: То, что джип угнали, само по себе противно, но хуже другое: у меня, помимо Ленкиных подарков, были в нём старые удочки, которыми я всю жизнь удил, клеёнчатая сумка с разными поплавочками и крючочками. В то время уже можно было купить немецкие, но мне нужны были эти, мои. В машине лежали и четыре самые любимые трубки. Это был фактически дом на колесах. Всё спёрли.

Н.Б.: Мы поехали в Москву, настроение поганое. По дороге нам надо было заехать к внуку Андрюше. Он встретил нас новостью, что его, первокурсника, назначили ответственным за День открытых дверей – он должен был рассказывать об университете и своём юридическом факультете желающим поступить. Мы ехали домой и думали: «Да гори все эти машины синим пламенем! Главное – у нас такие замечательные внуки».

Из бардачка Александра Ширвиндта

Когда у меня угнали джип, опытные люди сказали, что существует целая криминальная система, обслуживающая «своих». Если кто-то из «своих» разбил, допустим, левую фару, он подаёт заявку – нужна левая фара для такой-то машины такого-то года. И угонщикам дают задание – найти. И вот едет угонщик и видит: стоит то, что надо. Фара целая. Машину угоняют и разбирают. Если машину не находят совсем, значит, она целиком ушла на запчасти. В общем, не нашли ни машину, ни трубки.

Александр Ширвиндт, «Склероз, рассеянный по жизни»

М.Ш.: Как и папа, я тоже мечтал об автомобиле, который с лёгкостью справлялся бы с сельским бездорожьем. Когда я был ребёнком и мне давали порулить в поселке НИЛ, мы ехали по дороге, изобиловавшей ухабами, а после дождя раскисавшей до такой степени, что машины застревали в грязи намертво. Тогда не было понятия «джип», существовал газик. За годы своей автомобильной жизни я тоже несколько раз порывался его купить. И наконец не выдержал. Стал выяснять у знатоков, что есть лучшее в этой категории. Сказали, Toyota. Сначала присматривался к Land Cruiser 100, но, садясь за руль, ощущал себя либо чьим-то шофером, либо бандитом. А потом нашёл его уменьшенный вариант – Land Cruiser Prado. Два дополнительных сиденья в багажнике я демонтировал за ненужностью, и это было любимым местом моего лабрадора Чёссера. Я стелил коврик, и он с удовольствием туда запрыгивал. Когда мы собирались с дачи в Москву, он с утра садился около машины и не отходил от неё, боясь, что его забудут. Как-то утром я оставил багажник открытым, так он весь день на всякий случай просидел в машине. Линька собаки – страшная проблема для автомобилистов. Поэтому я сшил специальный дерматиновый чехол, и Чёс лежал и линял себе в тряпочку.

«Стыдно верить во всякий бред»

А.Ш.: У меня есть суеверная привычка: удерживать дыхание в лифте, пока не доехал до нужного этажа и не открылась дверь. Если едешь на восьмой этаж и лифт скоростной, ещё можно удержать. Хуже, если его перехватили на пятом, он остановился и кто-то долго прощается и говорит: «Ну, заходите…»

Я делаю всё кратно пяти. Допустим, нельзя пить залпом. Нужно делать пять глотков. Но водку глотками не пьют. Тогда залпом глотаешь рюмочку водки и запиваешь четырьмя глотками воды. Получается пять.

Одно