Читать книгу - "Иностранные агенты. Как американские лоббисты и законодатели угрожают демократии по всему миру - Casey Michel"

И в месяцы, последовавшие сразу за избранием Януковича, Манафорт захотел получить свой кусок. Часть награбленного Януковичем стала поступать непосредственно к Манафорту и в короткие сроки превратилась в больший денежный котел, чем когда-либо видел Манафорт. Хард Сити остался в далеком прошлом. Благодаря победе Януковича и тому факту, что Манафорт теперь входил в ближний круг Януковича, чистый капитал Манафорта стал исчисляться десятками миллионов, что позволило ему подняться в финансовый эшелон, с которым мало кто мог сравниться.

Как и Янукович, он не стеснялся тратить свое новое богатство. Он стал покупать роскошный дом за роскошным домом: бруклинский особняк на , манхэттенскую многоэтажку, собственные поместья в Хэмптоне и на юге Флориды. Покупки совершались так быстро, что один из коллег назвал это "манией накопления собственности". 6 Но дело было не только в домах. На смену пинстрайпам вскоре пришли куртки из страусиной кожи. Старые автомобили были заменены на новые Range Rover. Миллионы за миллионами стали перетекать в карманы Манафорта - большая их часть через те же офшорные сети, которые использовали украинские клептократы вроде Януковича, подпитывая "траты Манафорта деньгами, пропущенными через сеть офшорных банковских счетов". 7

Это была простая схема: Поскольку Янукович находился у власти и контролировал государственные бюджеты Украины, он и Манафорт могли делать столько денег, сколько хотели. А поскольку оффшорные счета, которые они использовали, полагались на секретность и анонимность, вероятность того, что их финансовые сети когда-нибудь будут раскрыты, была невелика. Такие вещи, как Panama Papers и Pandora Papers - те масштабные утечки данных, которые раскрыли детали огромного количества офшорных сетей, - были еще в далеком будущем. Для таких клептократов, как Янукович, мир офшоров был "черным ящиком", который они могли использовать по своему усмотрению.

На самом деле существовал только один реальный способ выдать подробности их финансовых махинаций: если Янукович когда-нибудь потеряет власть. Конечно, он не стал бы делать это во второй раз. Уверен, что с президентским креслом в руках и с Манафортом под боком это не повторится.

Именно поэтому, когда Манафорт приезжал к Януковичу в его дворец в Межигорье, они вместе плавали в обнаженном виде в одной из джакузи украинского клептократа, плавали рядом друг с другом и разговаривали. Говорили о стране, которую они только что захватили. Говорили о грядущем будущем. Говорили о том, что потребуется Януковичу, чтобы укрепить контроль в Украине, и о том, какие американцы могут помочь Януковичу остаться у власти, независимо от того, чего хотят украинцы.

Стремясь укрепить власть, Янукович поначалу следовал примеру других авторитарных режимов в регионе и во всем мире. Он начал расставлять друзей и союзников на ключевые министерские посты, вытесняя независимых бюрократов. Он поставил на колени конкурирующих олигархов, попутно конфискуя их активы. И самым важным шагом стало то, что он взял на вооружение судебную систему Украины и стал использовать суды для преследования политических соперников.

Главный компонент захвата власти новым президентом произошел вскоре после его избрания. Через год своего правления он приказал посадить в тюрьму Юлию Тимошенко, прозападного политика, с которой Янукович столкнулся на выборах 2010 года, обвинив ее в грубой коррупции и (по иронии судьбы) злоупотреблении властью.

Тимошенко, надо сказать, вряд ли можно было назвать чистым и незапятнанным политиком. Она была втянута в коррупционные сети газового сектора Украины, и даже в западных столицах существовали вполне реальные опасения по поводу ее собственных финансовых махинаций.

Но Янукович перечеркнул все это и направил ее прямо туда, где она больше не могла представлять угрозу: в тюрьму. 8 В конце 2011 года суд приговорил Тимошенко к семи годам тюрьмы - откровенно антидемократический шаг, который подчеркнул не только укрепление власти, но и, по словам одного издания, "тесный симбиоз Януковича с... Москвой". Демократические надежды Украины внезапно рухнули, подорванные Януковичем и Манафортом.

Но никто не обвинял Януковича в политической смекалке; почти сразу стало ясно, что он перегнул палку. Тимошенко, которая долгое время выступала за расширение связей между Украиной и Западом, сохранила ключевых союзников в западных правительствах - все они немедленно выступили против ее заключения в тюрьму. Внезапно, под шквалом западной критики, усилия Януковича по устранению политических конкурентов показались шаткими.

Однако Манафорта это, похоже, не волновало. Вместо этого он начал вербовать новых американцев, чтобы помочь своему клиенту укрепить контроль над украинской политикой. И при этом он нашел союзника, который наглядно продемонстрировал, как целая отрасль промышленности США стала лучшим другом, на которого могли надеяться современные клептократы.

Еще в начале 1960-х годов, когда в закон FARA были внесены поправки, позволяющие бороться с иностранными лоббистскими кампаниями (если бы только они соблюдались), законодатели хотели убедиться, что иностранные организации по-прежнему будут иметь равные условия перед законом. Законодатели решили, что они не хотят заставлять всех американских адвокатов, работающих от имени иностранных клиентов, регистрировать свою работу в FARA и потенциально нарушать требования надлежащей правовой процедуры. Поэтому они предусмотрели исключение из новых поправок: Американским адвокатам не придется регистрировать свою работу в FARA, раскрывая информацию о своих клиентах, платежах и работе, если они ограничат свои усилия рамками зала суда. Лоббирование, в конце концов, отличается от адвокатской деятельности, верно?

В течение многих лет это предположение было в целом верным. А потом, как и многое другое, окончание холодной войны привело к потоку новых клиентов в Вашингтон - и в юридические фирмы, которые вдруг уставились на эту лазейку, понимая, что здесь есть возможность. Что, если, подумали они, они смогут доказать, что представление интересов клиентов вне зала суда так же важно, как и представление интересов клиентов в зале суда? Что, если они смогут доказать, что привилегия "адвокат-клиент" распространяется на лоббирование? А может быть, они просто будут опираться на тот факт, что никто не соблюдает FARA, и что в Вашингтоне вряд ли найдется желающий преследовать эти "белые башмаки" юридических фирм?

Все эти факторы - лазейки, слабое правоприменение, наплыв иностранных клиентов, ищущих любую лоббистскую (и "белоленточную") помощь, которую они могли найти в Вашингтоне, - указывали на одно четкое направление. Вскоре после окончания холодной войны традиционные агентства по связям с общественностью и консалтинговые компании перестали быть единственными игроками в игре с иностранными лоббистами. Американские юридические фирмы вступили в борьбу и принесли с собой целый ряд новых юридических инструментов, которые помогли им найти все услуги, которые могли найти клептократы.

Это были не безымянные фирмы; почти все чванливые гиганты американской юридической индустрии стали напрямую работать