Читать книгу - "Длань Господня - Борис Вячеславович Конофальский"

дома богаче. Говорил, что и земли у них с мужиками, и пристани в Кледенце, и мастерские, и лавки, и банки. Так они могущественны, что в тяжкий момент могут двести добрых людей выставить при доспехе и железе. Кледенц. Он не так, кажется, далеко. На реке, на каком-то из притоков Эрзэ. Город небольшой, но богат торговлей своей, так как оттуда начинается русло судоходное, к которому все сухопутные дороги ведут. Всё это Агнес помнила со слов того купчишки. Что ж, кажется, она готова была поехать и посмотреть, так ли влиятелен и силен этот дом.

— Ута, — сказала девушка, обдумав всё как следует, — кликни Игнатия.

Служанка кинулась повеление исполнять, а Агнес продолжала сидеть за столом в своём кресле, сосредоточенно глядя перед собой. Она то ли не захотела, то ли забыла новый свой вид принять, и когда Игнатий пришёл, так стал в дверях, взгляд потупив, чтобы ненароком на взглянуть на госпожу свою, которая сидела совсем без одежды.

— Езжай, Игнатий, в город Кледенц, слыхал о таком? — Произнесла девушка задумчиво.

— Нет, госпожа, не знаю такого города, но найду, не дурак. — Отвечал Игнатий.

— Верхом езжай, он тут недалеко должен быть.

— Как пожелаете, госпожа, а что мне там делать?

— Узнай, где там проживает семья Бабенбургов. Послушай, что о них говорят, посмотри жилище их. Кто в той семье глава, узнай, кто ещё в неё входит.

— Про Бабенбургов, значит, узнать? — Сказал конюх и повторил, чтобы не позабыть. — Бабенбурги, Бабенбурги. Поспрашиваю.

— Да, узнай да возвращайся, запомнив всё. Только так спрашивай, чтобы тебе не запомнили. — Она подняла глаза. — Ута, дай Игнатию талер.

— Да, госпожа, понял я.

— Сейчас езжай, всё узнай, всё посмотри, — сказал Агнес и, не стесняясь конюха, встала из кресла.

Ей было всё равно, увидит он её голой или нет, сейчас она уже о другом думала. Пошла к себе, только об одном помышляя, как хороший вывар из мандрагоры сделать, чтобы не испортить, как в первый раз. Не потратить драгоценность напрасно.

Да, перед тем, как за деньгами отправиться, нужно было доделать зелье. Негоже начинать новое дело, не закончив начатое. А ещё кое-какие зелья ей при деле понадобятся.

***

Денег, на которые она собиралась жить полгода, осталось всего ничего. Это всё покупки и зелья, а ей нужно было платье и всякие другие вещи, что нужны молодой женщине. Платья у неё были, но как только она принимала свой новый вид, так все её платья оказывались коротки до неприличия. Любой мог её туфли увидать. Да и узки были так, что не вздохнуть. Она опять пересчитала серебро, но считай или не считай его, больше монет не станет. До этого она зашла к двум своим любимым портным и сказала им, что завтра придёт от неё родственница, приехавшая из деревни, и пусть они ей платье подберут. Оба портных рады были видеть эту «родственницу».

Агнес утром встала, позавтракала, пошла к себе в спальню, где, став перед зеркалом, приняла вид новый. Опять чуть-чуть подправила в себе кое-что. На этот раз ей не очень он нравился. И волосы не такие, и живот не такой. А уж на лицо и смотреть не хотелось.

Но править дальше времени не было. Она не стала надевать чепца, незамужним девам его носить необязательно. Волосы пышные Ута ей уложила замысловато, лентами перевязала. Агнес покрутилась перед зеркалом: что ж, красиво. Платье позорно коротко, словно на вырост брали, и переросла девица его. А во всём остальном… Хорошо. Она хотела проверить, как будут смотреть на неё мужчины да и женщины тоже. Уту брать не стала, пошла одна.

Девушка открыла дверь в воротах и выглянула на улицу. Прохладный осенний день, лужи. Пешего народа на этой улице никогда много не было. И сейчас улица была почти пуста. Слуги богатых домов, спешащие по делам, да два монаха, шлёпающие по мостовой к своему монастырю.

Агнес вышла на улицу и закрыла за собой дверь. Монахи и не глянули в её сторону. Прошли мимо, о чём-то разговаривая. Святые люди, что с них взять. Слугам и служанкам тоже было не до неё.

Но вот в конце улицы показалась карета. Агнес знала эту карету. На ней ездило одно богатое семейство, что имело дом в конце улицы, за монастырём. Вскоре карета подъехал к ней ближе, и девушка отошла к забору, уступая дорогу. И тут она увидала, как из кареты на неё глядит богатый господин с седой бородкой и в роскошном чёрном берете с пером. Она с ним не зналась, хоть они и жили недалеко друг от друга. Знакома не была, но с недавних пор они раскланивались по-соседски, когда разъезжались каретами на неширокой улице. Взгляд господина был не восхищённый, нет, скорее удивлённый. Он удивился, увидев её, и улыбнулся, кажется, даже он хотел ей сделать знак рукой в перчатке, но… Тут из глубины кареты на неё уставились колючие глаза немолодой дамы. Неприязнь в её взгляде легко читалась, словно дама гада мерзкого видит, и так же, как и у господина, удивление в глазах. Взгляд её так и кричал: «Это что такое, откуда такое здесь взялось на нашей улице? Не должно тут такого быть».

Господин, уже руку было поднявший для приветствия, сжал её в кулак и отвернулся от Агнес, мол, неинтересно, мало ли на улицах всяких девиц. А вот госпожа так чуть шею не свернула себе, голову воротила и воротила назад, всё разглядывая девушку у забора.

Агнес была довольна. Да, особенно тем, как женщина крутила своей головой, и её недовольным взглядом.

Она пошла дальше по улице. До ближайшего портного идти было недалеко. Нужно было свернуть налево, на улицу булочников, и свернуть затем направо. Идти всего ничего. Пошёл дождик, хоть был он не сильный, она немного прибавила шаг, не хотела, чтобы причёска мокла. На улице булочников суета, утренние хлеба уже давно развезены, но даже теперь крепкие мужики, белые от муки, тягают мешки с тележек, тоже торопятся, не хотят, чтобы мука мокла. Кто-то прямо на улице месит новое тесто в широкой и низкой кадке, кто-то выносит гроздья горячих кренделей на шестах и тоже прячет их под рогожу от падающей с неба воды. Всё это Агнес не интересует, видела всё не раз, но ей нравится запах, что царит на этой улице, и она идет, наклонив голову, вдыхая аромат свежего теста и сладкого сдобного и простого дрожжевого теста. Идёт и думает о своём. Она даже поначалу не слышит, как