Читать книгу - "Цари, святые, мифотворцы в средневековой Европе - Коллектив авторов"

монастыря св. Иеронима[609]. Даже X. Роте, решительно отвергавший «слишком раннюю» датировку «Вена Александрова» XIV веком, удивительным образом не стал отрицать его возможных балканских корней[610]. Однако такие гипотетические корни с необходимостью должны были бы тянуться в первую половину XIV в., а возможно, и еще глубже, что совершенно противоречит собственной же общей концепции X. Роте.

В пользу балканского происхождения «Вена Александрова» говорят, пожалуй, географические обстоятельства: хорвату легче, чем, скажем, чеху, «вспомнить», что Македонская держава некогда непосредственно соседствовала с землями славян… В том же – балканском – направлении указывает и отпечатанная в Венеции в 1559 г. книга о войнах, турнирах и ратных искусствах гуманиста Доменико Чилленио по прозвищу Грек. В последней, десятой, книге (где собран любопытный, но отрывочный материал, не поместившийся в тематических разделах) он впервые опубликовал латинский текст «Вена Александрова», якобы переведенный с греческого. Самому автору труда перевод принадлежать не мог, поскольку его латинский текст слишком похож на еще не опубликованную тогда «грамоту» из брненского кодекса, а тот старше Д. Чилленио как минимум на несколько десятилетий. Характерно, что гуманист ни единым словом не намекает на знакомство с какими бы то ни было чешскими рукописями или же трудом В. Гаека. Между тем в его руках оказался латинский текст «Дара», весьма похожий на ту грамоту, что ранее стала известна в Чехии. Либо это был тот же самый текст, а гуманист сам его переработал, либо же к нему попала какая-то особая редакция, отличавшаяся от «чешской», хотя и восходившая вместе с ней к одному и тому же не известному нам протографу.

Согласно версии грамоты, изданной Д. Чилленио, Александр одарил теми же самыми землями, что были названы и в «чешском варианте», от «Аквилона» до самых южных пределов Италии, не неких «славян» вообще, а жителей Иллирии, Далмации и других областей, простирающихся вплоть до Дуная[611]. Адресатов этой грамоты ее составители славянами не называют и даже, напротив, указывают, что на очерченных территориях проживают разные народы, говорящие на различных языках.

Существование такого варианта текста еще не доказывает независимости «балканской» версии от «чешской». Ведь список с брненской рукописи мог попасть в Хорватию на грани XV и XVI вв., где на его основе и можно было подготовить редакцию, лучше отвечавшую местным условиям. Тем более нет причин признавать в «балканском» варианте первоначальный текст «Вена Александрова». Над такой возможностью стоило бы задуматься лишь в случае, если бы в основе латинского текста действительно лежал некий греческий документ, память о котором на Балканах сохранилась, а в Чехии – нет. Однако вряд ли греческий «оригинал» когда-либо существовал.

IV

Откуда бы в действительности ни взялся «балканский» вариант «Славянской грамоты», широкое распространение на протяжении XVI–XVII вв. получил не он, а вариант «чешский»[612]. Из Праги благодаря прежде всего труду В. Гаека он проник сначала в Польшу, а потом распространился и по другим славянским странам. В Польше, похоже, первым использовал этот текст Мартин Бельский (ок. 1495–1575) в написанной по-польски «Хронике всего мира», вышедшей впервые в 1551 г., но потом неоднократно переиздававшейся[613]. Автор утверждал, что грамота Александра, написанная на «славянском языке», имеется «у чехов в их хронике». Наверняка он подразумевал здесь печатную «Чешскую хронику» В. Гаека. Не исходил ли он даже из того, что «Грамота Александра» с самого начала была составлена на славянском языке? Во всяком случае, в глазах М. Бельского грамота доказывала наличие у роксоланов (являвшихся, по его мнению, предками поляков) бесспорных рыцарских заслуг на службе у Александра Великого.

После смерти М. Бельского второй его большой труд – «Польскую хронику» – дописал и опубликовал в 1597 г. сын Йоахим. В «Польской хронике» тоже имеется текст «Вена Констатинова» – притом практически тот же самый, что и в «Хронике всего мира», за исключением небольших разночтений и сокращений[614]. В одном пункте Бельские аккуратно поправили свой чешский оригинал. Они заменили «южные пределы Италии» на «южное скалистое Велынское море». В результате территориальные претензии славян стали выглядеть по-новому: «только» от Ледовитого океана («далеко за Москвой») до Адриатики – увы! уже без всякой Италии[615].

После появления «Хроники всего мира» Мартина Бельского «Славянскую грамоту Александра» стали упоминать и цитировать другие польские историографы[616], такие как Матей Стрыйковский (15 82)[617] или Станислав Сарницкий (1587)[618]. В 1584 г. «Славянская привилегия Александра» была опубликована в Словении. В конце XVI и на протяжении XVII в. «Грамота Александра» распространялась из Польши далее на восток – по словацким, белорусским, украинским и русским землям[619]. Впрочем, «Вено Александрово» переводили не только на славянские языки: в 1596 г. его напечатали на немецком (в переводе Хроники В. Гаека)[620], в 1601 г. – на итальянском (в большом историческом труде далматинца Мауро Орбини)[621], ав1617 г. – на английском (в многотомных записках путешественника Файна Морисона)[622]. Дважды появлялись новые латинские издания «Вена…», притом никак не связанные ни с первой латинской публикацией, сделанной Д. Чилленио, ни друг с другом, а значит, основанные на каких-то рукописях. В 1599 г. польский эмигрант в Чехии Б. Папроцкий издал «Дар» в своем ученом компендиуме «Королевский ветроград»[623]. По его мнению, «Грамота Александра» написана «греческими и латинскими буквами» и хранится «у словаков». (Автор считал словаков древним племенем, от которого произошли как поляки, так и чехи.) В чем-то Б. Папроцкий оказался прав, поскольку следующее издание латинского варианта грамоты подготовил венгерский словак – Петер Рева (Реваи) (1568–1622)[624]. Тексты «Дара» у Б. Папроцкого и П. Ревы похожи и вместе напоминают вариант «брненского списка», как и некоторых более поздних чешских рукописей. Выходит, латинскую «Грамоту Александра» переписывали от руки и распространяли на протяжении по меньшей мере полутора веков – с середины XV до начала XVII в. Ученые эрудиты в разных странах воспринимали такие списки как раритеты и спешили их опубликовать, не зная об уже имевшихся изданиях. И только с XVIII в. знатоки начинают ссылаться уже не на некие рукописи, а на те или иные публикации. Надо полагать, что в различных архивах хранится немало еще неизвестных списков XVI–XVII вв., которые при случае, пожалуй, смогут даже вызвать нездоровый ажиотаж среди местных краеведов…

V

Первую попытку классифицировать сохранившиеся варианты «Славянской грамоты Александра» предпринял только в 1961 г.

Ф. Пфистер – прекрасный знаток как биографии исторического Александра Македонского, так и ее многочисленных поздних интерпретаций, включая средневековые легенды и романы. Ф.