Читать книгу - "Военная знать ранней Византии - Евгений Павлович Глушанин"

между высшими чинами гражданской и военной администрации. Вследствие того, что в последние годы правления Анастасия магистры Ипатий, Иоанн, Патрикий во многом публично скомпрометировали себя военными неудачами, нарушением дисциплины перед лицом мятежников, впервые реальный баланс власти на некоторое время серьезно сместился в сторону гражданской элиты. До известной степени этим обстоятельством объясняется отсутствие переговоров между военным и гражданским руководством относительно кандидатуры будущего императора (проблема дискутировалась главным образом сенатом и гражданскими чиновниками; единственным военным был комит экскувитов), а также активная деятельность гражданских придворных по выдвижению его из собственной среды. Ипатий, кроме того, находился на Востоке и не мог воздействовать на ход выборов[362]. Примечательно, что сколько-нибудь серьезно в расчет не принимались командиры и офицеры гвардии; видимо, в статусе т. н. конституционной силы им отказывали. Однако особенность сложившейся ситуации, в которой неизбежно должна была возрасти политическая роль гвардии, первыми поняли препозит Амантий, пытавшийся через Юстина подкупить экскувитов (Malala, 410; Evagr. IV. 2), и магистр оффиций Келер, советовавший сенату и верхушке гражданской администрации как можно скорее определиться с кандидатурой на престол, пока за них этого не сделали другие силы (De cer. I. 93). Любопытно, что только схоларии попытались хоть каким-то образом отстоять право армейской верхушки на участие в выборах императора (в чем, думается, отразились трения между старой и новой гвардией), выдвинув в качестве своего кандидата неназванного (Патрикия. — PLRE. II. 842) стратилата, не принятого, прежде всего, венетами, что говорит об утрате авторитета анастасиевыми магистрами. Господами положения тем не менее остались экскувиты, силой заставившие сенат и высших потестариев признать их ставленника. В этом плане можно говорить о политическом кризисе, во многом порожденном слабостью военного руководства империи.

Одним из первых шагов правительства Юстина стала реабилитация военных оппонентов Анастасия и назначение их на магистерские посты: возвращенный из ссылки Диогениан получил восточный магистерий, с которого был, следовательно, смещен Ипатий (Malala, 411); Виталиан стал презентальным магистром (Ibid. 412). Создается впечатление, что произведя фактически полную замену военного руководства империи, новый император как можно скорее стремился нейтрализовать возможное возмущение в его среде тем, что оно было полностью отстранено от выборов преемника Анастасия. Акцент при формировании новой военной элиты был сделан как на противников прежнего режима, так и на родственников “выбранного” императора. Последнее, на наш взгляд, объясняется слабостью связей Юстина, карьера которого была в основном связана с гвардией, с армейским офицерством. Так, Юстином был, видимо, вскоре после интронизации магистр Фракии Руфин заменен на Германа, племянника императора[363], под благовидным предлогом отражения набегов антов. То, что Прокопий (BG. III.40.5) называет Германа “стратегом всей (разрядка наша. — Е. Г.) Фракии”, прежде всего наводит на мысль о постепенной замене, но не резком смещении Руфина. Думается, Герман получил полномочия регионального стратега-автократора с подчинением ему всех командиров расквартированных во Фракии войск. Помимо политической, в этом была и военная необходимость: магистр Фракии не мог обеспечить взаимодействия походной армии и войск дукатов после недавнего мятежа Виталиана; кроме того, видимо, сказывалась ориентация дуксов на магистра оффиций, у которого они могли найти защиту от магистров войск. Уже Проб, племянник Анастасия, назначался в 517 г. против тех же антов командующим какой-то армией, но при этом Руфина не лишали его магистерского ранга. Герман фактически был поставлен во главе экстраординарной военной структуры (прямой ступени к будущей юстинианивой военной квестуре — Nov. Just. 41; 50), в состав которой вошли магистерий и дукаты Фракии и Скифии в целях более эффективного управления всеми (очевидно, отсюда и у Прокопия στρατηγός λης Θράκης) ее армейскими группировками. Параллельно был достигнут и желанный политический результат: командование Фракии было поставлено под контроль и, видимо, постепенно частично заменено. Сиюминутность политической мотивированности новых назначений достаточно отчетливо отразилась в том обстоятельстве, что спустя некоторое время правительство Юстина вновь активно использовало на военной и дипломатической службе и Ипатия, и Руфина (Proc. BP. I. 11. 24).

Сложнее дело обстояло с презентальным магистерием, единственным после гибели армии Ипатия в 514 г. Неудачной претензией на престол завершилась долговременная карьера Патрикия, которого отправили упрочивать халкедонизм в Эдессу (PLRE. II. 842). На его место Юстин назначил своего племянника Юстиниана. Первоначальное официальное положение Юстиниана при Юстине, исходя из адресов переписки константинопольского двора с папой Гормиздой (Coll. Avell. 154; 162), определяют так: “Юстиниан, который до восшествия его дяди на престол служил еще в дворцовых схолах, был тотчас новым императором возведен в ранг illustris comes (без сомнения domesticorum)”[364]. Однако это лишь одна из возможных реконструкций, основывающаяся в значительной мере на последовательности событий в рассказе Зонары (XIV. 5): “Говорят, что они (= византийцы. — Е. Г.) по приказу императора Юстина и Юстиниана убили его (= Виталиана. — Е. Г.) во дворце… стратилатом же воинов был назначен Юстиниан” (источник этой последней детали рассказа Зонары не поддается выявлению). То есть, согласно этой версии, Юстиниан два года должен был быть комитом доместиков и наследовал презентальный магистерий путем политического убийства. Но возможна и другая реконструкция. Так, в одном из посланий к папе упомянуты magistri militum Vitalianus ас Justinianus (Coll. Avell. 230). Юстиниан назван коллегой Виталиана и Захарией (Zach. Rhet. VIII. 2). У Виктора Туннунского последовательность событий (с известной хронологической сдвижкой) иная: вначале “Иоанн, который раньше Юстина был избран для империя, назначается епископом в Гераклею Фракии”, затем Юстиниан был сделан “ех candidato (заметим, без каких-то промежуточных ступеней) magister militum ordinarius” (а. 520), и лишь спустя время в столицу возвращается Виталиан (а. 522). И хотя одно из своих писем 519 г. Гормизда адресовал “Юстиниану комиту доместиков” (Coll. Avell. 154), вряд ли новая правящая фамилия была настолько политически близорукой, что сразу представила бывшему мятежнику вместе с соответствующим рангом и единственную в империи армию.

Юстину было необходимо выманить Виталиана в столицу, в том числе для того, чтобы устранить препятствия в деятельности стратега-автократора Фракии Германа. Одна группа источников достаточно отчетливо свидетельствует об атмосфере переговоров и политического торга Юстина с Виталианом. Марцеллин Комит: Виталиан призван в столицу “благочестием принцепса Юстина” (а. 519). Виктор Туннунский: “Виталиан возвращается в Константинополь sacramento suscepto” (а. 522), что, вследствие отсутствия широкого контекста, можно перевести и как “приняв присягу” и как “восприняв клятву” (обязательство Юстина). Иордан: foedusque cum Vitaliano percussit (Rom. 361). Последнюю версию подробно развивает Евагрий (IV. 3), повествующий о боязни императором Виталиана и о том, что зазвать последнего в столицу смогли только путем дружеских заверений. Захария сообщает о встрече Виталиана и Юстина в одном из халкедонских мартириев и их взаимных клятвах (Zach. VIII. 2; ср. Evagr. IV.